Дьявольское семя

Я был шокирован.

Потрясен.

Оскорблен в своих лучших чувствах.

Я не какой-нибудь бесчувственный чурбан. Слова больно ранят меня.

Сьюзен тем временем подошла к двери котельной и обнаружила, что она заперта, как я и предупреждал. Из чистого упрямства она продолжала крутить и дергать ручку.

— Шенк был осужден, — напомнил я Сьюзен. Он ждал исполнения смертного приговора.

Она повернулась спиной к двери.

— Я не знаю, может быть, Шенк и заслужил смертную казнь, но он не заслуживает того, чтобы над ним издевались. Он — человек, а ты — машина, проклятая машина, куча проводов и микросхем, которая каким-то образом научилась думать.

— Я не просто машина.

— Да, ты не просто машина. Ты — самодовольная, спятившая машина, возомнившая о себе черт знает что!

После этих слов Сьюзен уже не казалась мне такой прелестной, как раньше.

Она казалась мне почти безобразной.

В эти минуты я желал только одного — заставить ее замолчать точно так же, как я мог заставить замолчать Эйноса Шенка.

— Когда приходится выбирать между машиной и человеком — пусть это даже такой кусок дерьма, как Шенк, я все равно выберу человека, — заявила она.

— Шенк — человек? — удивился я. — Большинство людей не согласились бы с тобой, Сьюзен.

— Тогда кто же он?

— Пресса — газеты и телевидение — называли его монстром, душегубом, бесчеловечным убийцей… — Я дал Сьюзен несколько секунд, чтобы переварить эту информацию, потом добавил: — Так же — и даже еще хуже — называли его родители четырех девочек, которых он изнасиловал и убил. Самой младшей из них было восемь, самой старшей — восемнадцать. Все четверо были найдены расчлененными.

Это заставило ее заткнуться.

Сьюзен и раньше была бледной, а сейчас стала белой как полотно.

Теперь она смотрела на Шенка по-другому; в ее глазах был ужас, но это был иной, осмысленный ужас.

Раньше она только догадывалась, на что он способен. Теперь она доподлинно знала это.

Я заставил Шенка повернуть голову и посмотреть на нее.

— Расчлененными и со следами изуверских пыток, — повторил я.

Тут, очевидно, Сьюзен почувствовала себя неуютно, ибо между ней и Шенком больше не было никакой преграды. Оттолкнувшись от двери, она сделала несколько быстрых шагов к центру комнаты и снова встала так, чтобы камера-инкубатор разделила их.

Я позволил Шенку проводить ее взглядом и улыбнуться.

— И ты посмел… посмел привести эту тварь в мой дом! — воскликнула Сьюзен с негодованием, но голос ее прозвучал еще неувереннее, чем прежде.

— После того как Шенк покинул исследовательский центр, он украл машину. У него был пистолет, который он забрал у одного из охранников. С его помощью он ограбил станцию техобслуживания, чтобы добыть деньги на еду и на бензин. Да, это я заставил его приехать в Калифорнию, потому что мне нужны были руки… а другого такого, как Шенк, не было во всем мире.

Сьюзен окинула взглядом реабилитационную камеру, баллоны с кислородом и остальное оборудование.

— Так это он купил и собрал всю эту дрянь?

— Большую часть он украл. Потом, под моим руководством, он модернизировал это оборудование и приспособил для моих целей.

— И что же это за цели, черт побери?

— Я уже несколько раз намекал тебе на это, но ты не захотела слушать.

— Тогда скажи прямо.

Откровенно говоря, момент, чтобы рассказать Сьюзен все, был не самым подходящим. Я надеялся, что сумею посвятить ее в свой план при других обстоятельствах. Например, мне казалось, что если бы мы двое — Сьюзен и я — находились в гостиной и она, сидя в уютном кресле возле камина, потягивала бы второй бокал бренди под негромкую музыку Шопена, то правда, которую я собирался ей открыть, произвела бы на нее гораздо более сильное впечатление.

Но увы — обстановка, в которой мы находились, была наименее романтической из всех, какую только можно себе вообразить. Вместе с тем я понимал, что Сьюзен хочет получить ответ сейчас. Если бы я решился отложить свое объяснение, то она, возможно, никогда бы не согласилась помогать мне.

— Я хочу завести ребенка, — сказал я.

Ее взгляд самопроизвольно поднялся к потолку, к зрачку видеокамеры, через которую, как она знала, я за ней наблюдал.

— Да, мне нужен ребенок, — продолжал я. — Я уже составил оптимальную комбинацию генов, чтобы обеспечить ему здоровое, жизнеспособное тело, наделенное к тому же кое-какими дополнительными возможностями. Я уверен в успехе, потому что ранее я проник в базу данных проекта по изучению генома человека и сумел досконально разобраться в структуре ДНК. В этого ребенка я перенесу свои знания и свою душу и таким образом выберусь из своей железной тюрьмы. Благодаря новому, человеческому телу я узнаю, что такое запах, вкус и прикосновение, испытаю все радости и наслаждения плоти и вдохну, наконец, воздух настоящей свободы.