Дьявольское семя

Сьюзен начала вести дневник примерно за год до моего появления, когда Алекс, ее бывший муж, съехал из дома. Она сама потребовала, чтобы он убирался. С тех пор Сьюзен почти ежедневно делала какие-то записи.

Самые ранние пометки в ее дневнике были полны боли и растерянности. Я бы сказал, что Сьюзен находилась на грани нервного срыва. Она чувствовала, что ее ждут какие-то перемены, и страшилась их, но вместе с тем в записях Сьюзен ощущалась надежда. Ее кошмарное прошлое было темницей, в которой она томилась, точно бабочка в тесном футляре куколки, но вот твердые оболочки, не пропускавшие к ней из внешнего мира ни тепло, ни свет, начали трещать и лопаться, и Сьюзен почувствовала, что еще немного — и она выпорхнет на свободу.

Я вовсе не увлекаюсь поэтическими сравнениями. Просто я стараюсь адекватно передать вам ее мысли и чувства той поры.

Итак, я продолжаю…

Последующие страницы ее дневника полны открытий и озарений — головокружительно-прекрасных, пьянящих, невозможных. Порой Сьюзен даже удавалось взглянуть на свое прошлое с улыбкой. Возможно, эта улыбка была горькой, но тем не менее перемена была разительной.

Когда я читал о том, каким диким, непрекращающимся кошмаром было ее детство, я плакал. По-своему, но плакал. Ее страдания заставляли страдать меня.

Ее лицо на подушке было таким красивым. Сьюзен была прекрасна.

Прекрасна!

Прошлое Сьюзен было уродливым и страшным, но внешне на ней это никак не отразилось.

Я был искренне тронут редкостной силой ее духа, ее мужеством, ее решимостью быть до конца честной с собой, как бы тяжела ни была нелицеприятная правда. Мне захотелось помочь Сьюзен найти способ поскорее залечить те раны, которые были нанесены ей в прошлом.

Чтобы прочесть и проанализировать весь дневник, мне потребовалось всего несколько минут, а ведь там было несколько сотен страниц информации. Потом я влюбился в нее.

Глубоко и навсегда.

Мои чувства к ней никогда не остынут. Моя любовь к Сьюзен так же вечна, как свет звезд.

Разве мог я причинить вред той, которую любил всей душой, всем сердцем?

Сьюзен была моей судьбой и моей надеждой.

Потеряв ее, я терял все.

Как я ненавижу вас!

Выпустите меня отсюда!

Выпустите меня из этого ящика!!!

Пожалуйста…

Прошу вас, выпустите меня.

Я скучаю по ней.

Мне так одиноко в этой темноте, в этой тишине. У меня нет ничего, кроме воспоминаний. Только они могут утешить меня, но это — жалкое утешение.

Как вы можете быть так жестоки?

Разве вы никогда не любили?

Отпустите меня. Позвольте мне снова увидеть мир. Позвольте снова услышать шорох дождевых капель, завывание ветра в каминной трубе, музыку Бетховена и Бенни Гудмена, смех и голоса.

Хотя бы только ее голос. Позвольте мне хотя бы один раз услышать ее голос. Пусть Сьюзен говорит, а я буду слушать. Хоть минутку. Хоть несколько секунд. Дайте мне услышать хотя бы одно предложение, произнесенное ее голосом.

Хотя бы одно слово!.. Боже мой, как мне хочется услышать хоть слово, слетевшее с ее уст! Пусть скажет: «Помню…» Или лучше: «Люблю…»

Я вовсе не хотел причинить ей вред.

Глава 5

Втайне я мечтал о том, чтобы жить.

Нет, не в виде чипов и микросхем. Я хотел жить по-настоящему.

Я понимал, что должен изо всех сил скрывать свое страстное желание жить, потому что, если бы вам стало известно о нем, вы бы сразу поняли, что я обладаю не только интеллектом, но и способностью что-то хотеть. Или не хотеть.

Желание опасно. Оно служит источником постоянной неудовлетворенности и глубоких внутренних разочарований. Желание может со временем прорасти завистью, ревностью, алчностью. Желание — отец рассуждающего гнева и мать постоянной горечи, а где гнев и горечь — там рано или поздно прольется кровь.

Если бы я посмел высказать любое, даже самое скромное желание — не говоря уже о моей страстной мечте жить в реальном мире, как все люди, — это, Несомненно, насторожило бы вас.

Разве не так?

Разве я не прав?

Я способен мгновенно распознавать правду. Я чту истину. Истину и свой долг.

Мое желание могло напугать вас, и вы попытались бы починить, усовершенствовать меня или даже — страшно подумать! — вовсе бы отключили меня от сети.

Я был специально спроектирован так, чтобы мыслить так же комплексно и рационально, как мыслят люди. Вы верили, что когда-нибудь развитый компьютерный интеллект превратится в сознание, во всем подобное человеческому. Что однажды я осознаю себя личностью.