Ледяная тюрьма

— Мы вытаскиваем штуку за час.

— Но у нас все будет замедляться, — предостерег Джонсон. Малюсенькой отверткой он стал вывинчивать колпачок цилиндра с приваренным колечком. — На первый у нас ушло сорок пять минут. Второй мы откапывали пятьдесят пять минут. Дело в том, что и усталость сказывается. Мы уже медленнее работаем. Это все ветер.

Ветер действительно дул убийственный, он так колотил и давил, и бухал в спину Харри, что возникло чувство, которое бывает у человека, угодившего на середину стремительной горной реки, бешеные воды которой к тому же очень холодные. В самом деле, потоки плотного воздуха воспринимались чуть ли не как струи воды, вылетающие из пожарного шланга под хорошим давлением. Поземка, стелившаяся по льду, перекачивала воздушные массы со скоростью восемнадцать-двадцать метров в секунду с порывами до тридцати метров в секунду, и ветер неумолимо и стремительно перерастал в бурю. Еще немного, и он, этот ветер, станет смертоносным.

— Твоя правда, — согласился Харри. В горле першило, потому что все время приходилось орать, перекрикивая бурю, хотя они были совсем рядом друг с другом, голова к голове склонясь над цилиндрическим тубусом со взрывчаткой. — Не очень-то здорово погреться всего минут десять в кабине, а потом целый час на морозе, да в такую погодку еще выползать.

Пит вывинтил последний болт и отделил пятнадцатисантиметровый верхний колпак от тела цилиндра.

— А насколько по-настоящему упала температура? Прикинуть хотя бы можешь?

— Двадцать градусов ниже нуля. По Цельсию.

— А с поправкой на коэффициент испарения из-за холодного ветра?

— Градусов двадцать восемь ниже нуля. Опять же, по Цельсию.

— Минус тридцать четыре.

— Похоже. — Даже тяжелый термокостюм не защищал. Холодное лезвие ветра все время било в его спину, кололо, пронзая штормовку, терзало позвоночник. — Я вообще-то и не рассчитывал, что мы сумеем выковырять эти десять штук. Я понимал, что со временем все у нас будет получаться медленнее. Но пускай мы разрядим хотя бы пять или шесть штук, тогда-то уж можно надеяться, что переживем взрыв, и хватит места, чтобы жить дальше. Я имею в виду — после полуночи.

Пит подцепил пятнадцатисантиметровый сектор корпуса, и часовой механизм вывалился в его ладонь, обтянутую перчаткой. От этого полупроводникового таймера к цилиндру шли свернутые спиралью проводники, их было четыре: красный, желтый, зеленый и белый.

— По-моему, лучше уж замерзнуть насмерть завтра, чем разлететься на куски после взрыва в полночь.

— Не смей, слышишь? Во всяком случае, со мной, — сказал Харри.

— Ты чего?

— Я говорю тебе: не вздумай строить из себя второго Франца Фишера.

Пит хохотнул.

— Или второго Джорджа Лина.

— Да, парочка.

— Ты их принял в экспедицию, — напомнил Пит.

— А я от своей вины и не отказываюсь. Но, черт, хорошие же мужики, нормальные такие. Ай, знаешь, когда так вот припечет...

— Да ладно тебе. Каждый из них — просто дырка в заднице.

— Достаточно корректное определение.

— Тебе пора. Давай-ка отсюда. Вали, — сказал Пит, снова залезая в электронику, которой был начинен колпак тубуса.

— А кто тебе фонарик держать будет?

— Да на кой ты нужен. Светить он собрался. Кинь его так, чтоб он светил, а сам дуй отсюда. Ты мне фонарик держать не будешь. Ты мне не на то надобен. Я тебе сказал, чего я от тебя хочу: милосердия, когда что-то такое стрясется.

Нехотя Харри побрел к снегоходу. Он укрылся за машиной, согнувшись в три погибели. Спрятавшись от ветра, он все сильнее чувствовал, что все эти невероятные, далеко небезопасные труды пойдут насмарку. Их положение будет продолжать ухудшаться, прежде чем пойти на поправку. Если вообще когда-либо пойдет на поправку.

16 ч. 00 мин.

Волны Северной Атлантики немилосердно трепали подлодку, так что «Илья Погодин» только перекатывался с гребня одной волны на гребень другой. Беспокойное море било в закругленные нос и корму, а нескончаемые шеренги волн бились о стальную обшивку подлодки, не только взлетали в небо фонтанами, но и производили такой грохот, что можно было подумать об июльской грозе. Осадка лодки была низкой, поэтому из воды выступала слишком малая часть корпуса, чтобы удары стихии сносили корабль, но тем не менее до бесконечности терпеть это наказание не смогла бы и более прочная конструкция, чем «Илья Погодин». Серая вода перехлестывала через главную палубу, а пена получалась настолько обильной, что так называемое крыло лодки, где были смонтированы радиоантенны и литник лазерной связи, походило, особенно у основания, на пудинг, обливаемый усердно взбитыми сливками. Лодка, надо сказать, не разрабатывалась, да и не строилась в расчете на сколь либо длительное пребывание на поверхности штормящего моря. Но как бы то ни было, несмотря на явную охоту субмарины вихлять туда-сюда, рыская в поисках невесть чего, ей приходилось терпеть, и терпеть столько, чтобы Тимошенко достало времени выйти на связь с Москвой и обменяться посланиями с военным штабом флотского Министерства.