Сезон дождя

— Это верно, — согласился старик. — Рад встретиться с вами. Меня зовут Генри Иден. — Он протянул руку в их сторону. Джон пожал ее, и Элиза последовала его примеру. Оба пожимали искалеченную старостью руку осторожно, и старик кивнул, словно давая понять, что ценит их заботу. — Я ожидал вашего приезда полчаса назад. Вы, должно быть, раз или два свернули по ошибке в другую сторону. Для такого маленького городка, как этот, у нас слишком много дорог. Он засмеялся, издав при этом глухой бронхиальный звук, перешедший в надсадный кашель курильщика. — Да, у нас в Уиллоу масса дорог, это уж точно! — Он снова засмеялся.

Джон нахмурился.

— Почему вы ожидали нас?

— Люси Дусетт позвонила и сказала, что мимо нее проехали незнакомые люди, — пояснил Иден. Он достал кисет с табаком, развязал его, сунул пальцы внутрь и достал пачку папиросной бумаги. — Вы не знакомы с Люси, но она говорит, что вы знакомы с ее внучатой племянницей, миссис.

— Вы имеете в виду двоюродную бабушку Милли Казинс? — спросила Элиза.

— Да, мэм, — кивнул Иден. Он набрал табаку на листом папиросной бумаги, но большая его часть продолжала сыпаться на лежащую собаку. Как раз в тот момент, когда Джон Грэхем подумал, что собака, может быть, мертвая, она подняла хвост, и громко оповестила об обратном. «Ну вот, а ты уже решил…» — укорил себя Джон.

— В Уиллоу вообще-то почти все являются родственниками, — продолжал старик. — Люси живет у подножия холма. Я сам собирался позвонить вам, но раз она сказала, что вы все равно едете сюда…

— Откуда вы знали, что мы приедем сюда? — спросил Джон.

Генри Иден пожал плечами, словно говоря: а куда еще можно ехать здесь?

— Вы хотели поговорить с нами? — спросила Элиза.

— Придется, пожалуй, — сказал Иден. Он лизнул, самокрутку и сунул ее в рот. Джон ожидал, что она развалится, как и предыдущая. У него голова шла кругом из-за всего этого, словно он случайно вошел в городское отделение ЦРУ.

Сигарета каким-то образом не развалилась. К одной из ручек кресла был приклеен клочок наждачной бумаги. Иден чиркнул по ней спичкой и поднес пламя к сигарете, половина которой тут же исчезла в огне.

— Мне кажется, вам со своей миссис было бы неплохо провести эту ночь где-нибудь не в нашем городе, — сказал он наконец.

Джон недоумевающе мигнул.

— Как это не в городе? Зачем нам уезжать отсюда? Мы только что приехали.

— Между прочим, мистер, это действительно хорошая мысль, — послышался голос позади Идена.

Муж и жена Грэхем повернули головы и увидели за порогом магазина высокую женщину со сгорбленными плечами. Она смотрела на них из-под старой жестяной рекламы сигарет «ЧЕСТЕРФИЛД» — «ДВАДЦАТЬ ОДИН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ СОРТ ТАБАКА ДАЕТ ВАМ ВОЗМОЖНОСТЬ ДВАДЦАТЬ РАЗ НАСЛАДИТЬСЯ ПРЕВОСХОДНЫМ ТАБАЧНЫМ ДЫМОМ».

Она вышла на крыльцо. Ее лицо было болезненно-желтым и усталым, но не несло на себе печати тупости. В одной руке она держала буханку хлеба, а в другой коробку с шестью бутылками пива «Даусон-эль».

— Я Лаура Стэнтон, — сказала она. — Мне очень приятно познакомиться с вами. Здесь, в Уиллоу, нам хочется быть гостеприимными, но сегодняшний вечер сезон дождя.

Джон и Элиза озадаченно посмотрели друг на друга. Элиза взглянула на небо. За исключением нескольких облачков, типичных для хорошей погоды, оно было прозрачным, голубым, без единого пятнышка.

— Я знаю, что небо чистое, — сказала женщина по фамилии Стэнтон, — но это ничего не значит, правда, Генри?

— Совершенная правда, — ответил Иден. Он сделал одну гигантскую затяжку из своей укороченной сигареты и бросил окурок через перила крыльца.

— Чувствуется сильная влажность воздуха, — сказала Стэнтон. — В этом все дело, верно, Генри?

_ Да, — согласился Иден, — пожалуй. Прошло семь лет. День в день.

— С того самого дня, — кивнула Лаура Стэнтон.

Оба с ожиданием посмотрели на Грэхемов.

— Извините меня, — сказала наконец Элиза. — Я ничего не понимаю. Это что, какая-нибудь местная шутка?

На этот раз Генри Иден и Лаура Стэнтон переглянулись, затем одновременно, словно сговорившись, вздохнули.

— Мне это кажется отвратительным, — пробормотала Лаура Стэнтон, хотя Джон Грэхем не понял, обращалась ли она к старику или говорила сама с собой.

— Ничего не поделаешь, — ответил Иден, — это необходимо.

Она кивнула и снова глубоко вздохнула, словно опустила на землю тяжелый груз и знает, что ей придется снова его поднять.