Вам возвращаю Ваш портрет

Экипаж скорохода по—военному быстро справился с построением, и даже Василий Иванович с бывшим царем нашли себе место в расчетном строю. «Сейчас, наверное, заставят присягу принять, — подумал Чапай, — интересно, как у них здесь относятся к новобранцам, дедовщиной не травят? Клятв никаких даже под смертельной угрозой не собираюсь давать, пока сам не пойму, чем они на корабле занимаются».

И вот откуда—то с верхней рубки послышалась усиленная репродуктором команда: «Романов, доставьте новичка к капитану, всему личному составу приказываю организованно разойтись по служебным постам. В добрый путь, дорогие товарищи».

— Не дрейфь, Василий, — участливо ободрил комдива, торопливо идущий впереди Николай Александрович. — Вспомни, на сопках Манчжурии и пострашнее бывало. Капитаном на нашем космическом лайнере несет почетную вахту прославленный адмирал Нельсон, прекрасный флотоводец и герой бесчисленных морских баталий. Человек он, как я уже убедился, безупречно справедливый, настоящей матросской закалки, ты обязательно найдешь с ним общий язык. Наверняка, он вполне осведомлен о твоих боевых заслугах и, быть может, как знаменитого командира, сразу назначит баранов пасти.

— Скажешь тоже, каких еще нахер баранов, — вылупив глаза, заерепенился уязвленный по самолюбию комдив, — я терпеть издевательств даже от адмирала не стану, не для того полным Георгиевским кавалером закончил империалистическую войну и в гражданскую капелевцам скучать не давал. И что это за корабль непутевый у вас? На нем, выходит и поля есть и реки, раз баранов разводите, может даже и жабы зеленые есть? То—то комбинезоны у всей команды мне сразу показались подозрительно знакомого цвета.

— Нет на нашем корабле, Василий, ни рек, ни озер, и жаб тобой презираемых тоже здесь нет. Неужели ты еще не прозрел, это же командирский диспетчерский лайнер. За нами закреплена пара десятков звездных галактик, вот мы и дрейфуем, помаленьку присматриваем, если честно сказать, обслуживаем их. Я до визита в благословенный Разлив, проживал на одной из планет созвездия Спелых Бамбуков. Теперь повышение вышло, переселили сюда, мою гальюны на двенадцатой палубе, где располагаются астрономы и скрипичных дел мастера из словного итальянского местечка Кремона. Честно признаюсь, служба на спелых бамбуках была мрачноватой. В нашем краснознаменном колхозе «Тихие Заводи» занимались зачисткой грехов у вновь прибывшей публики. Постоянное кипячение вонючей смолы, раскалка жаровень, все это входило в мои непосредственные обязанности. Но более всего досаждали крики и вопли обрабатываемых грешников. Такого насмотрелся против собственной воли, такого наслушался, что случись заново оказаться на родимой Земле, ни секунды не медля, заточил бы себя в жесточайшую схиму.

— А подолгу хоть жарить или в смоле кипятить приходилось? — с нескрываемым интересом полюбопытствовал Чапай, — Я не думаю, что подобная процедура могла занимать много времени, сколько адских мучений может выдержать тленная плоть?

— Да уж не менее четырех—пяти дней, пока до нужной кондиции не доводили. Хороший студень на кухне поварам часами томить приходится, а здесь грехи человеческие выжигать надо, крепкая работенка для кочегара, уйму дровишек спалить полагается.

— Я все понял, — радостно воспрянул духом комдив, — жарят не просто, чтобы издохли, но обязательно в прах обратились, как сушеные кизяки, которые у кашеваров под эскадронными казанами палятся. По правде говоря, для белогвардейских капелевцев это вполне подходящая обработка, никаких дров не надо жалеть.

— Почему же обязательно, чтобы издохли или в прах обратились, — искренне выразил недоумение благородный Николай Александрович. — Мы ведь на страже жизни стоим, ничего созданного Творцом не истребляем. Кому же придет в голову преступная мысль, посягать на истребление бессмертных человеческих душ. Спустя положенный срок вилами перекладываем грешников из раскаленных жаровен в котлы с кипящей смолой и терпеливо варить начинаем. Опять же не меньше пяти—шести дней добросовестного кипячения.

— И все же, что же потом, до каких пор эта канитель продолжается. Чем заканчивается кипячение в бурлящей смоле, какие следом предлагаются радости, что еще может оказаться страшнее пройденных испытаний.

— А ничем не заканчиваются, — ответил царь, — снова жарить приходится, и так до тех пор, пока очищающийся грешник не скукожиться, не усохнет до размеров обыкновенного таракана. Ты думаешь, почему они такие коричневые, как запеченные груши. А вот когда рыжих зверюг наберется достаточная гвардия, запаковываем их в фанерные ящики и благополучно спроваживаем на Землю, совести да ума набираться. Я полагаю, любой таракан, был в свое время таким же, как и мы, человеком, но не оправдал высоких надежд и получил в Тихих Заводях заслуженное оформление. Конечно жестокое наказание, но ведь силком никто за уши в жаровню не тащит, каждому предоставляется возможность строить светлую, с наградой ко спасению жизнь.