Брат Томас

— Я извинился за произнесенное мною ругательство, — уточнил я.

— Но с чего мне вас пугать?

Я пожал плечами.

— Просто не знал, что вы здесь.

— Я тоже не знал, — указал он, — но вы меня не напугали.

— Мне пугать нечем.

— Нечем?

— Я хочу сказать, внешность у меня не пугающая. Я безобидный.

— А у меня внешность пугающая? — спросил он.

— Нет, сэр. В общем-то, нет. Нет. Импозантная.

— Я — импозантный?

— Да, сэр. Более чем.

— А вы, значит, безобидный?

— Да, сэр.

— Мне вы таковым не кажетесь.

— Все дело в лыжных ботинках, сэр. Любой, кто их надевает, выглядит так, будто хочет дать другому пинка.

— Вы выглядите понятным, открытым, где-то даже простаком.

— Спасибо, сэр.

— Но на самом деле вы замкнутый, закрытый от всех, даже загадочный.

— Вы видите во мне то, чего нет, — заверил я его. — Я всего лишь повар блюд быстрого приготовления.

— Да, в это очень легко поверить, если попробовать ваши удивительные оладьи. А я — библиотекарь из Индианаполиса.

Я указал на книгу, которую он держал в руке так, чтобы я не мог прочитать название на титуле.

— И о чем вы решили почитать?

— О ядах и самых знаменитых отравителях в истории человечества.

— Вроде бы таких книг в библиотеке аббатства быть не должно.

— Это важный аспект истории церкви, — возразил Романович. — Из столетия в столетие церковников отравляли правители и политики. Катерина Медичи отравила кардинала Лоррейна деньгами, смоченными ядом. Токсическое вещество через кожу попало в кровь, и он умер через пять минут.

— Хорошо, что в нашей экономике все меньше места наличным.

— С чего это повару блюд быстрого приготовления многие месяцы жить в гостевом крыле монастыря?

— Не приходится платить арендную плату. Усталость от гриля. Запястный синдром. Необходимость духовного обновления.

— Это свойственно поварам блюд быстрого приготовления? Периодически возникающая потребность в духовном обновлении?

— Возможно, это одна из определяющих особенностей профессии, сэр. Поук Барнет дважды в год должен уезжать в лачугу среди пустыни, чтобы медитировать.

Романович помрачнел еще больше.

— Кто такой Поук Барнет?

— Другой повар блюд быстрого приготовления в ресторане, где я раньше работал. Он покупает две сотни коробок патронов для своего пистолета, едет в пустыню Мохаве, в радиусе пятидесяти миль от его лачуги нет ни живой души, и несколько дней расстреливает кактусы.

— Он расстреливает кактусы?

— У Поука много достоинств, но защитник окружающей среды из него неважнецкий.

— Вы сказали, что он ездит в пустыню медитировать.

— Поук говорит, что, расстреливая кактусы, он думает о смысле жизни.

Русский уставился на меня.

Глаза у него были непроницаемые. Ни у кого я не видел таких непроницаемых глаз. По этим глазам я мог узнать о нем не больше, чем жучок, сидящий на травинке, может узнать об ученом, который рассматривает его, прильнув к окуляру микроскопа.

После долгой паузы Родион Романович сменил тему:

— А какую книгу ищете вы, мистер Томас?

— Что-нибудь о фарфоровом кролике, который отправился в волшебное путешествие, или о мыше, спасающем принцессу.

— Боюсь, в этом разделе библиотеки вам таких книг не найти.

— Вероятно, вы правы. Кролики и мыши обычно не соседствуют с отравителями людей.

После этого моего заявления русский вновь надолго замолчал. Сомневаюсь, чтобы он обдумывал, а могут ли быть отравители среди фарфоровых кроликов и мышей. Скорее прикидывал, не следовало ли из моих слов, что я отношусь к нему с подозрением.

— Вы необычный молодой человек, мистер Томас.

— Не стараюсь им быть.

— И забавный.

— Но не нелепый? — с надеждой спросил я.

— Нет. Не нелепый. Но забавный.

Он развернулся и зашагал прочь, унося книгу о ядах и знаменитых отравителях. А может, совсем другую.

В дальнем конце прохода появился Элвис. Все в том же костюме танцовщика фламенко. Двинулся навстречу Романовичу, ссутулив плечи, имитируя походку русского. Нахмурился, когда мужчина прошел мимо.

Перед тем как свернуть в поперечный проход и скрыться из виду, Романович остановился, оглянулся.

— Я не сужу о вас по имени, Одд Томас. И вы не должны судить обо мне по имени.