Такая история

Ей оставалось только искать. Спокойно, не спеша. Начала она с Соединенных Штатов — это показалось ей наиболее логичным. Потом она направила своих ищеек в Южную Америку и Европу. Как-то раз, поддавшись излишне романтическому порыву, она послала гонца в Россию. Довольно часто ей приходили отчеты с подробным описанием необычных, зачастую даже абсурдных трасс, полуразрушенных, давно заброшенных или вытесненных за пределы безымянных окраин мегаполисов. Она внимательно изучала каждое сообщение. Многие из них вызывали у нее искреннее любопытство. Она поняла, и тому было немало подтверждений, что какая бы гениальная, какая бы неповторимая идея ни пришла тебе в голову, у кого-то обязательно возникнет точно такая же. Причем чужой вариант может оказаться куда более невероятным и оригинальным. Ей доложили, что в Колумбии есть трасса, по которой вроде бы ездил сам Нуволари.^[19] А теперь на том месте искусственное озеро, и в нем плавают рыбы. Дорога покоится под двадцатиметровым слоем воды. Она улыбнулась при мысли, что может приказать ныряльщикам погрузиться на дно озера и зарисовать трассу. Но на ней не было восемнадцати поворотов, и вообще по сравнению с трассой Последнего эта выглядела по-детски примитивной.

— Оставьте ее в покое, — распорядилась она.

Ее поиски не имели ничего общего с лихорадочными метаниями заядлого коллекционера, они были похожи на кропотливую работу ремесленника, собирающего по осколкам разбитую вазу. Она никуда не спешила, ей не надо было ни за кем гнаться, и вдобавок ей нравился сам процесс поиска. Так она чувствовала, что Последний рядом, и это чувство — единственное, чего годы не изменили в ней. Другой, наверно, отступился бы, поддался искушению жить реальностью, а не эфемерной литургией по исчезнувшему человеку. И ни разу ее не посетила мысль, что было бы проще найти самого Последнего, нежели его трассу. Однажды, давным-давно, она написала в дневнике, каких действий от него ожидает. Тогда он в точности выполнил все указания. Теперь пришла ее очередь. У нее был рисунок, и оставалось лишь следовать ему. Не важно, если люди в итоге так и не встретятся. Главное — не изменить друг другу.

Елизавета Селлер потратила на поиски девятнадцать лет, три месяца и двенадцать дней. А потом получила телеграмму из Англии: трасса, состоящая из восемнадцати поворотов, которая один в один совпадает с нарисованной на бумаге схемой, покоится, полуразрушенная, посреди болот Синнингтона, что в Йоркшире. Ей прислали и сделанные с воздуха фотографии. Елизавета на них даже не взглянула. Она выехала в тот же день, взяв с собой в дорогу семь чемоданов, трех служанок, очень красивую девочку по имени Аврора и мальчика-египтянина. Экономке, служившей в ее загородном доме, она сказала, что понятия не имеет, когда вернется. Она приказала, чтобы во время ее отъезда каждый день в вазы ставили свежесрезанные цветы, а с дорожек в саду убирали опавшие листья. Она покинула свой дом, ни разу не оглянувшись. За свои шестьдесят семь лет она прожила несколько жизней, но при этом не чувствовала себя конченым человеком.

Ее агентом в Англии был тощий как щепка человечек по фамилии Стросс. После войны он открыл сыскное агентство вместе с бывшим одноклассником, смазливым и недалеким. Через несколько лет бывший одноклассник исчез, прихватив с собой самое ненужное — пустую кассу и секретаршу. Поэтому на двери теперь красовалась одна- единственная фамилия: Стросс.

Автомобильных трасс в Англии было полным-полно — строгие ограничения скорости сделали невозможными гонки на обычных дорогах. Поэтому Строссу пришлось объехать всю страну, опрашивая самых разных людей, нередко весьма эксцентричных, и осматривая несметное количество трасс. Трассы он не любил. И не водил машину — его укачивало.

Чтобы не терять времени, он первым делом сообщал, что его интересуют трассы только с восемнадцатью поворотами. Ни поворотом меньше.

— Вы путаете с гольфом, — как-то сказал ему в Шотландии один водитель, явно гомосексуалист. — И там не повороты, а лунки, — добавил он.

Некоторые трассы все еще использовались по назначению, другие пришли в упадок и превратились в стоянки машин или свалки. Многие из них остались только в воспоминаниях людей. Теперь на их месте выросли многоквартирные дома, где, казалось, жили одни рабочие и орущие младенцы. Даже когда в этом не было необходимости, Стросс делал пометки в блокноте, а потом посылал подробный отчет Елизавете Селлер в Рим. Он никогда не разговаривал с ней лично. Он не мог даже предположить, зачем русской леди понадобилась автомобильная трасса, которую она с таким упорством ищет. Богатой фантазией Стросс не отличался, поэтому решил, что чудаковатая миллионерша решила заняться бизнесом и выбрала для этого гонки. Как-то вечером после нескольких рюмок его осенило, что она может быть скульптором- авангардистом, который высекает из камня не статуи, а трассы. Впрочем, он довольно смутно представлял себе, что такое авангард.

---

19 Нуволари Тацио (1892–1953) — итальянский гонщик.