Молния

- Держись, - повторила она, затем пробралась мимо него к левому переднему крылу и, пригнувшись, стала изучать пустыню справа, к северу от "Бьюика".

Ее беспокоило, что кто-то может ее обойти на этом фланге. Этого никак нельзя было допустить, потому что тогда "Бьюик" перестанет служить укрытием, и, если Лора и Крис попытаются бежать, на открытом месте, в пустыне, они будут убиты буквально через несколько секунд. Только "Бьюик" был для них хорошей защитой. Она должна была сохранить эту баррикаду между собой и врагами.

На северном фланге никого не было. Пустыня в этом направлении была более неровной, с несколькими невысокими грудами камней, белыми песчаными наносами и множеством углублений в почве, которые она не могла видеть и которые уже сейчас могли служить хорошим укрытием для врага. Но все было неподвижно, кроме трех сухих перекати-поле, которые медленно подпрыгивали в потоках слабого, менявшего направление ветра.

Проскользнув мимо Криса, Лора вернулась к правому переднему крылу и увидела двух человек слева, на юге, которые продолжали двигаться перебежками. Они находились в тридцати ярдах от "Бьюика", и дистанция сокращалась с ужасающей быстротой. Хотя первый из нападавших пригибался и двигался зигзагами, второй действовал куда смелее; возможно, он считал, что все внимание Лоры сосредоточено на его товарище.

Она его обманула: встав во весь рост, она высунулась из-за машины и дала две короткие очереди. Человек за "Тойотой" открыл огонь, обеспечивая прикрытие, но Лора попала во второго бегущего; удар был настолько сильным, что подбросил его вверх, и он рухнул в куст толокнянки.

Он был жив, но явно небоеспособен, а его пронзительные отчаянные крики свидетельствовали о том, что он смертельно ранен.

Снова пригнувшись, чтобы не попасть под огонь, Лора почувствовала, что ее губы кривятся в злобной усмешке. Она искренне радовалась боли и ужасу раненого. Но ее пугала собственная жестокость, жажда кровавой мести, хотя это чувство, это состояние первобытной ярости делало ее более изворотливым и хитрым противником.

Один выведен из строя. Осталось еще двое, а может, и больше.

Скоро здесь будет Штефан. Сколько бы времени ни потребовалось ему для выполнения его задачи в сорок четвертом году, Штефан запрограммирует Ворота, чтобы вернуться сюда вскоре после своего старта. Еще две-три минуты, и он примет участие в бою.

17

Случилось так, что премьер-министр смотрел прямо на Штефана, когда тот оказался в комнате, а человек в форме сержанта не заметил Штефана из-за сопровождавших его появление электрических разрядов. Тысячи ярких змеек сине-белого света исходили от тела Штефана, как если бы он сам вырабатывал эту энергию. Возможно, что разряды молнии и раскаты грома сотрясали небо вверху над бомбоубежищем, но некоторая часть неистраченной энергии проникла и сюда, и этот непонятный спектакль заставил сержанта в удивлении и страхе вскочить на ноги. Шипящие электрические змеи побежали по полу, вверх по стенам, сплелись на потолке, а затем исчезли, не принеся вреда; пострадала только большая карта Европы, которая была прожжена в нескольких местах, но не загорелась.

- Караульные, сюда! - закричал сержант. Он был цел и невредим и абсолютно уверен, что караул немедленно отзовется на его призыв, поэтому он не сдвинулся с места, а повторил еще раз:

- Караульные, сюда!

- Прошу вас, мистер Черчилль, - сказал Штефан, не обращая внимания на сержанта. - Вам нечего опасаться.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое английских солдат, один с револьвером в руке, другой вооруженный автоматом.

Торопливо, боясь, что его вот-вот застрелят, Штефан продолжал:

- Выслушайте меня, пожалуйста, сэр, от этого зависит судьба мира.

Во время неразберихи премьер-министр продолжал сидеть в своем кресле в конце стола. Штефану показалось, что в какой-то миг на лице великого человека мелькнуло удивление и даже намек на страх, но, возможно, он ошибался. Теперь премьер-министр, как на всех фотографиях; которые видел Штефан, выглядел непроницаемым и погруженным в свои мысли. Жестом руки он остановил караульных:

- Подождите.

А когда сержант начал протестовать, премьер-министр сказал:

- Если бы он хотел меня убить, он давно бы это сделал.

Штефану он сказал:

- Это было весьма эффектное появление, сэр. Куда до вас Лоуренсу Оливье.

Штефан невольно улыбнулся. Он было вышел из угла и направился к столу, но, заметив, как напряглись караульные, остановился поодаль.