Молния

"Кольт" с глушителем был слишком велик, чтобы поместиться в кармане халата, и Штефан вывернул карман наизнанку и разорвал нижний шов. Продолжая держать "кольт" в руке, он засунул его в ставший просторным карман, открыл дверь кабинета и вышел в коридор.

Сердце бешено колотилось у него в груди. Это была самая опасная часть его плана, потому что существовало множество обстоятельств, которые могли ему помешать, а он должен был еще вернуться в кабинет и включить часовой механизм.

Лора была совсем далеко, увидит ли он ее когда-нибудь?

5

Днем в понедельник Лора и Крис надели серые тренировочные костюмы, Тельма помогла им разложить толстые гимнастические маты на открытой веранде позади дома; Крис с Лорой уселись рядом и приступили к выполнению дыхательных упражнений.

- А когда явится Брюс Ли? - поинтересовалась Тельма.

- В два, - ответила Лора.

- Он совсем не Брюс Ли, - в который раз поправил Крис. - Вы называете его Брюсом Ли, но ведь Брюс Ли умер.

Мистер Такагами приехал точно в два. На нем был темно-синий тренировочный костюм с девизом его школы боевых искусств на спине:

МОЛЧАЛИВАЯ СИЛА. Когда его познакомили с Тельмой, он сказал:

- Вы очень смешная леди. Мне нравится пластинка с вашими выступлениями.

Зардевшись от комплимента, Тельма объявила:

- А я вам честно скажу, я не против, если бы в прошлой войне победила Япония. Генри Такагами рассмеялся шутке.

- А ведь мы и победили.

Сидя в шезлонге и отпивая из стакана чай со льдом, Тельма наблюдала, как Генри обучает Лору и Криса приемам самообороны.

Генри было сорок лет, у него было хорошо развитое туловище, мускулистые плечи и руки и крепкие ноги. Он преподавал дзюдо и карате, был экспертом по кикбоксингу, а также обучал приемам самообороны, разработанным им самим на базе различных боевых искусств. Дважды в неделю он приезжал сюда из Ривер-сайда и три часа учил Лору и Криса.

Удары ногой, кулаком, тычки, выкрики, выкручивание рук, броски через бедро - всем этим приемам боя Генри обучал осторожно и одновременно настойчиво. Приемы обучения Криса были более легкими, чем Лоры, к тому же Генри устраивал для мальчика частые перерывы, чтобы тот мог передохнуть. К концу занятий Лора, как обычно, взмокла от пота и была на пределе своих сил.

Когда Генри уехал, Лора отправила Криса под душ, а они с Тельмой принялись скатывать маты.

- Он очень симпатичный, - заметила Тельма.

- Генри? Да, очень.

- Может, и я займусь дзюдо и карате.

- Что, у тебя столько недовольной публики?

- Это удар ниже пояса, Шейн.

- Все приемы оправданны, когда имеешь дело с грозным и безжалостным противником.

На следующий день Тельма возвращалась в Бсверли-Хиллз. Укладывая чемодан в багажник своей машины, она спросила:

- Послушай, Шейн, а ты помнишь ту первую семью, куда тебя отправили из приюта?

- Ты имеешь в виду семью Тигель? Их было трос: Флора, Хэйзел и Майк.

Тельма прислонилась рядом с Лорой к нагретой солнцем двери машины.

- Помнишь, ты рассказывала, что Майк увлекался газетами типа "Нэшнл энквайрер"?

- Я их так хорошо помню, будто рассталась с ними только вчера.

- Так вот, - продолжала Тельма, - я много думала об этой твоей истории, твоем хранителе, о том, какой он вечно молодой, как вдруг исчезает средь бела дня, вспомнила Тигелей, и мне стало смешно. Как мы издевались над старым, выжившим из ума Майком... А теперь ты сама претендуешь на "экзотические факты", да еще какие.

Лора улыбнулась.

- Может, я тогда напрасно не верила всем этим сообщениям о внеземных пришельцах, которые тайно поселились в Кливленде?

- Я вот что хочу сказать... В жизни много чудес и неожиданностей. Правда, многие неожиданности далеко не из приятных, и дни бывают мрачные, невезучие, безысходные. И все равно я сознаю, что мы присланы сюда с какой-то целью, пусть даже не можем разгадать с какой. В этом кроется какой-то смысл. Это не просто так. Не будь в этом смысла, не было бы тайны. Все было бы ясно и понятно, как устройство кофеварки.

Лора кивнула.

- Да ты слушай меня! Я мучаюсь, выдумываю примитивные философские истины, а в конечном итоге просто хочу сказать: "Не падай духом, девочка".

- Ты настоящий философ.

- Загадка, - продолжала Тельма. - Тайна. Да ты сейчас в самом центре загадок и тайн, Шейн, и это жизнь. Пусть сейчас небо хмурится, но все равно проглянет солнце.

Они стояли у машины обнявшись, без слов, пока не появился Крис с рисунком, который хотел подарить Тельме, чтобы она увезла его с собой в Лос-Анджелес. На рисунке, неумелом, но старательном, был изображен сэр Томми-жаба, стоящий у кинотеатра, где на афише большими буквами было написано имя Тельмы. У Криса на глазах были слезы.