Белая тетрадь

Уходя, я услышала, как Тантаэ объясняет вполголоса королевам:

– Дэй-а-Натье и Северный князь сейчас в эмоциональной связке. И вряд ли девочке пойдет на пользу встряска, которую испытывает шакаи-ар, когда…

Максимилиан с выражением величайшего отвращения на лице захлопнул дверь.

– Мы еще не вышли, а они уже начали сплетничать, – подосадовал князь.

– И так всегда? – сочувственно спросила я.

– Всегда, – с грустью согласился Ксиль. – Тай – неплохой парень, только уж излишне предусмотрительный и заботливый.

– А это может довести кого угодно.

Я вспомнила незабвенную тетушку Лиссэ и содрогнулась.

Максимилиан искоса глянул на меня:

– И знаешь, что самое плохое, Найта? Он всегда оказывается прав.

Я посмотрела на печального, даже несчастного князя, вспомнила, сколько ему лет… и расхохоталась. Глядя на меня, Ксиль и сам улыбнулся.

– Правильно говорят – для родителей ты всю жизнь ребенок, а Тантаэ… Идем уже, – хмыкнул он, цепляя меня под руку. – Кстати, а эта твоя Лиссэ тоже всегда оказывается права?

– К счастью, нет, – ответила я, вытирая выступившие от смеха слезы. – Она бывает права, только если знает что-то наверняка, а разбирается далеко не во всем. Другое дело Айне… Ее и переспорить невозможно, и даже если она ошибется, то перевернет все с ног на голову, и в итоге я все равно окажусь виноватой. Но к этому можно привыкнуть.

– А меня Тантаэ иногда просто до бешенства доводит, – признался Максимилиан, оглядываясь на замок с таким видом, будто ожидал, что Пепельный князь выскочит на порог и закричит грозно: «А я все слышал!» – Спорить с ним – дело гиблое, он же дипломат прирожденный. Я дела привык по-другому решать, так что спор частенько заканчивается дракой.

Хоть Ксиль и говорил совершенно искренне, я засомневалась, что он такой уж прямолинейный задира. Слишком он скрытным был для такой роли… и слишком любил использовать в повседневной жизни подлые психологические штучки. Ну, например, давить на жалость или манипулировать инстинктами. Не случайно же Ксиль начинал строить глазки Риан именно тогда, когда ее суровость из показной начинала переходить в настоящую.

Однако свои рассуждения я предпочла оставить при себе и спросить беспечно:

– И кто обычно побеждает?

– Я. Всегда, – не без гордости ответил Максимилиан, но потом все же добавил: – Правда, иногда палку перегибаю, и Тая приходится откачивать… ну, нашими методами. И тогда мне бывает очень стыдно. Все-таки он заботится обо мне, несмотря на слабость, и у него это получается. Тантаэ классный, – закончил он неожиданно просто, и я невольно улыбнулась:

– Опять ты его захвалил. А я ожидала, что ты не упустишь шанс похвастаться победами.

– Над кем? Над Таем, что ли? Да ну, мы же не всерьез деремся. И не вижу ничего в том, чтобы «захвалить» Тантаэ, он и не такого заслуживает, – пожал плечами князь, очевидно, не ощущая никакой неловкости. Похоже, о друге он мог говорить часами.

Мы немного помолчали. Коварная брусчатка уже не стремилась поймать мои каблуки в смертельный захват, поэтому прогулка перестала походить на пытку. Можно было неторопливо идти, размышляя, вспоминая… Потом я собралась с духом и рискнула-таки задать давно мучающий меня вопрос:

– Знаешь, смотрю я на вас и никак не пойму, в каких вы… ну… отношениях?

Максимилиан понимающе усмехнулся:

– Не дает покоя сцена в коридоре? А не боишься услышать что-нибудь не слишком приличное? – Мои щеки обдало жаром, но тут дурашливость у Ксиля как ветром сдуло, и продолжил он уже серьезно: – Это довольно сложно объяснить, Найта. Я всегда приносил ему одни неприятности. Характер у меня не самый спокойный, мы часто из-за этого ссоримся. А ведь Тай намного слабее меня, и если я распсихуюсь… В общем, я не раз уже удерживался в последнюю секунду от смертельного удара. Чудо, что до сих пор его не прибил. А он… Он всегда рядом, каких бы глупостей я ни наделал. Это похоже на обещание защиты, несмотря ни на что. Я здесь. Ты со мной, не бойся… – Ксиль замолчал. – Как брат и отец одновременно. И даже больше. Намного-намного больше…

Почему-то стало грустно. Я осторожно провела пальцами по щеке князя, подсознательно ожидая ощутить соленую влагу, но кожа была сухой и лихорадочно горячей.

– Нервы на взводе, – пробормотал Максимилиан, резко запрокидывая голову. Глаза его были крепко зажмурены. Он глубоко вздохнул и обернулся ко мне, виновато улыбаясь: – Все в порядке, Найта. Не принимай близко к сердцу. Кстати, мы уже пришли.