Белая тетрадь

– А почему тогда не сделали этого?

Мне стало любопытно.

– Мы слишком многим обязаны Северному князю, – улыбнулся Теа. – Он принял нас к себе, когда все другие отвернулись. Кому захочется брать ответственность за двух подростков в фазе кровавого безумия?

Почему-то я легко могла себе представить ситуацию, когда Ксиль совершает нечто подобное. Он был такой… неравнодушный, что ли? «Страстно живущий», как сказал бы Дэриэлл.

– И многих он так облагодетельствовал?

– Сейчас в клане восемь десятков его должников. Восемьдесят два, – скрупулезно уточнил Теа и присел на подлокотник моего кресла. Теперь я не знала, куда смотреть – вниз, на Шеана, или вверх, на него.

– О… И откуда такая точность?

– А у нас в клане всего восемьдесят семь бездельников, – хмыкнул Шеан, что стоял справа. – Ну, кое-кто добровольно перешел под крыло Ксиля, кто-то взял и родился в клане. А остальные – найденыши. Прям как мы с Теа, ага?

И он хлопнул его, куда достал – по коленке.

– Сиротский приют какой-то, – пробормотала я и испуганно прикусила язык – а вдруг обидятся? Но Шеан только кивнул одобрительно:

– Ага. Наш Ксиль не может пройти мимо ребенка в беде. Для справки – «детки» у него все, от пяти и до ста пятидесяти.

– … даже вполне взрослые и самостоятельные…

– …прямо как мы с тобой, да, Теа?

В это мгновение они были настолько похожи, что ни разные прически, ни даже манера речи не смазывали ощущение удивительного единения.

– Вы действительно близнецы? – вырвалось у меня.

– Мы? Близнецы? – протянул Шеан с ехидцей и вдруг добавил просто и буднично: – Да нет, мы просто братья.

– Он старше, как это ни странно звучит.

– Заткнись, Теа. Ага, я главнее и старше, – гордо задрал нос Шеан. – На целых полтора года.

– Год и четыре месяца, – уточнил Теа со вздохом.

– Я округлил.

– Ты – круглый дурак, к величайшему моему сожалению.

– Сам такой.

– Младших не обижают вообще-то.

– Старшим не возражают…

Я отставила пустую кружку в сторону и натянула плед до самого носа. Нервное напряжение незаметно ушло, и теперь хотелось спать и совсем немного – послушать сказки.

– Получается, вы тоже когда-то остались без родителей? – спросила я неожиданно для самой себя и сконфуженно добавила: – Простите…

– Ничего, – улыбнулся Теа, безмятежный, как майский полдень. – Это было давно, девятнадцать веков назад примерно.

– Веселое было времечко, – добавил Шеан со странной задумчивостью. – Наши родители с чего-то решили присоединиться к какой-то то ли секте, то ли новой религии… Ну, там чего-то было связано с рыбами, спасением – мы не задумывались. Плохо только, что этих верующих преследовали – и нас заодно, раз уж мы с ними ходили.

– Преследования действительно были активными, и инициатива исходила, как бы сейчас сказали, сверху. От правителей. Мы прятались в пещерах, все вместе, но однажды гонители не просто прогнали общину, а ворвались в убежище. Потолок рухнул, а родители… – Теа шумно выдохнул. – Они не были урожденными. Так, ар-шакаи. Девяносто лет. И никакого иммунитета к солнцу.

Я никогда не жаловалась на воображение. Горло перехватило. Перед глазами, как вживую, встали руины, залитые солнечным светом. И нет места, где можно укрыться, спрятаться, переждать…

– Они сгорели?

Теа отвернулся к окну. Мне ответил Шеан:

– Ну, да. Не сгорели, конечно, наступила эта, как ее…

– Интоксикация от ультрафиолета, – машинально подсказала я и виновато потупилась. Вот ведь не к месту влезла со своими целительскими познаниями. Да, все правильно, интоксикация. А потом – обугливание тканей. Судя по тому, что я теперь знаю о регенах благодаря Ксилю, из регенов высвобождается энергия, чтобы нейтрализовать отравление, но организм не справляется.

Биология, физика. Никакой мистики.

– В общем, они погибли, – продолжил как ни в чем не бывало Шеан. – А вот мы выкарабкались. Нам помогли люди. Они приняли нас за обычных детей. Ну а потом нас нашел Максимилиан. Как раз, когда начались проблемы.

– Да, Максимилиан тогда явился во всей красе, – неизвестно из-за чего развеселился Теа. – В ореоле сияния, в самый последний момент, когда мы уже были готовы сорваться на приемных родителей… Позер. Уверен, он выжидал удобный момент. Но в богов я точно тогда поверил. В одного. В Максимилиана.

Я перевела взгляд на окно. Сквозь жалюзи пробивался свет, и в лучах плясали пылинки – легкие, бесчисленные.