Белая тетрадь

…Это были странные сны… Ни сюжета, ни связи – поток впечатлений и образов, эмоции – чистые и сильные. Ощущение то ли полета, то ли падения. Я была и на тех горных лугах, и у бесконечной глади океанских вод, и высоко в небе, среди темных клубящихся туч и грозовых разрядов. Далекие голоса, смех, и – без перехода – кровавая битва, невыразимая печаль, отблеск войны, отгремевшей века тому назад. И поверх этого странного, дисгармоничного узора тонкой насечкой вилось мягкое, уютное, восхитительно живое тепло существа… такого близкого… Чье дыхание чуть щекочет кожу, а сердце бьется, разгоняя по венам горячую кровь… Такого желанного, такого хрупкого существа…

…меня?!..

Долю секунды я испытывала настоящее раздвоение личности, не в силах отличить свои мысли и чувства от чужих. Поэтому пробуждение подействовало на меня, как ведро холодной воды за шиворот.

Так. Судя по тому, что мои волосы высохли, а сквозь полог пробивается свет, уже утро. Неужели я проснулась раньше Северного князя? Ну-ну.

Я приподнялась на локте, внимательно глядя на спящего Ксиля. До чего хорош, мерзавец… Не удержавшись, я коснулась пальцами бледных губ. Выражение его лица неуловимо изменилось, чуть дрогнули веки… Он что-то пробормотал на древнем шелестящем наречии и улыбнулся во сне.

«Странно, – думала я, осторожно скользя ладонью по нежной коже, – всего за каких-то десять дней он вошел в мою жизнь прочнее, чем другие за годы. А ведь не сделал мне ничего хорошего. Ворвался, не спросив, разрушил, что смог, и поселился на руинах. А когда-нибудь он так же внезапно уйдет… если я переживу сегодняшний день, то тот – вряд ли…»

Задумчиво приводя в порядок его встрепанную шевелюру, я чуть не упустила момент, когда дыхание князя участилось и кожа потеплела. Быстро отдернув ладонь, я придала своему лицу невинное выражение и отстранилась. Максимилиан протестующе напряг руки, не желая меня отпускать, чуть слышно прошептал несколько слов, в которых чудесным образом сочеталась жалобная мольба и властный приказ… и сел, резко распахнув глаза. Зрачки были так расширены, что радужка превратилась в тонкий синий ободок. Несколько секунд Ксиль внимательно смотрел на меня, постепенно осознавая, где находится, и заливаясь краской. Глядя на беспорядочно разметавшиеся по плечам темные пряди, виноватые глаза и пламенеющие щеки, я не смогла удержаться от торжествующего смешка, чем, кажется, смутила его еще больше. Впрочем, муки совести мне не грозили: пусть побудет на моем месте. Ему полезно.

– Ты давно проснулась? – спросил он хриплым спросонья голосом.

Я мстительно потянула паузу, но быстро сжалилась:

– Довольно давно. Вот уж не думала, что когда-нибудь проснусь раньше тебя.

У князя непроизвольно вырвался вздох облегчения.

– Значит, ты не видела… – Он осекся.

– Что не видела? – поинтересовалась я.

– Так… сон приснился, – уклончиво ответил Максимилиан, машинально облизывая губы. Я выразительно выгнула бровь. – Будешь вредничать, я не только расскажу, но и покажу, – пригрозил мне князь. Я не устояла и рассмеялась. Максимилиан тоже – спустя секунду и один наигранно-хмурый взгляд.

– Знаешь, Найта, а я никогда никому не показывал свои сны, – внезапно поделился он. – Только Тантаэ. Очень давно. – Он помолчал. – Наверное, я сошел с ума…

– Не буду спорить, – покладисто согласилась я. – Только вот, по-моему, это случилось немного пораньше… Примерно три тысячи шестьсот лет назад.

– Три тысячи шестьсот девяносто семь, если быть точным. Ты же намекаешь на день моего рождения? – беспечно поинтересовался Ксиль, машинально накручивая на палец прядь моих волос. Я многозначительно кашлянула, и Максимилиан послушно отдернул руку.

– Значит, скоро юбилей? Пригласишь на праздник? – Бездна, что я такое несу!

– Приглашу, – неожиданно грустно отозвался князь. – Если доживу… – чуть слышный шепот.

– Что?!

– Ничего. Вставай, пора завтракать и отправляться, день будет трудным. – Он торопливо раскрыл полог и выскользнул наружу, подавая мне руку.

Вскоре «кокон» был свернут, а мы с Максимилианом стояли на твердой земле, честно разделив обязанности: он возился с костром и завтраком, я приводила себя в порядок. Правда, через некоторое время к общественно полезным делам пришлось подключиться и мне: пошел мелкий дождь, и я обеспечила магический «зонтик».

– Погода испортилась, – невнятно заметил князь. Его бесшабашная веселость уступила место глубокой задумчивости. На мои вопросы он отвечал односложно и путался в словах, а если заговаривал сам – замолкал на середине фразы или глотал окончания. Совесть мучит?