Зелёная Миля (Green Mile)

9.

Тут-Туту показалось, что четыре цента слишком мало за отличную коробку от сигар «Корона», и в этом он, наверное, был прав – коробки от сигар высоко ценились в тюрьме. В них можно хранить тысячу разных мелочей, от них шел приятный запах, а еще в них было нечто, напоминавшее нашим обитателям о свободе. Наверное потому, что сигареты разрешены в тюрьме, а сигары нет.

Дин Стэнтон, вернувшийся уже снова на блок, добавил цент, и я тоже бросил один. Когда Тут все еще упорствовал, в дело вступил Брут, сказав, что стыдно быть таким скупердяем, и пообещав, что он, Брутус Ховелл, лично вручит эту коробку в руки Тута на следующий день после казни Делакруа.

– Шесть центов, возможно и недостаточно, если говорить о продаже коробки, тут можно спорить очень долго, – сказал Брут, – но, согласись, это хорошая цена за аренду. Он пройдет по Миле через месяц, ну максимум через шесть недель. И потом коробка окажется под твоей тележкой еще раньше, чем ты узнаешь, что его уже нет.

– Да, он еще найдет себе мягкого судью, чтобы заменить приговор, и будет еще сидеть и распевать «Я позабуду всех друзей», – сказал Тут, хотя возил свою чертову тележку с библейскими изречениями с незапамятных времен, и у него было много источников информации... думаю, получше, чем у нас. Он знал, что для Делакруа не найдется добрых судей. Ему оставалось надеяться только на губернатора, а тот, как правило, не миловал людей, поджаривших заживо полдюжины его избирателей.

– Даже если он не получит отсрочки, эта мышь будет гадить в коробку до октября, а может, и до Дня Благодарения, – спорил Тут, но Брут видел, что он уже сдается. – А кто потом купит коробку из-под сигар, служившую мышиным туалетом?

– О Господи, – вздохнул Брут. – Большей нелепости я от тебя никогда не слышал, Тут. Дальше уже некуда. Во-первых, Делакруа станет поддерживать чистоту в коробке, так что из нее можно будет есть церковный обед – он так любит свою мышь, что вылижет коробку дочиста, если дело в этом.

– Ладно, с этим ясно, – согласился Тут, сморщив нос.

– А во-вторых, – продолжал Брут, – мышиный по-мет не проблема. В конце концов, это всего лишь твер-дые комочки, похожие на мелкую дробь. Вытряхнешь – и все.

Старый Тут понял, что лучше дальше не спорить. Он находился здесь давно и хорошо знал, когда можно позволить подставить лицо ветру, а когда лучше согнуться перед ураганом. В данном случае урагана не было, но нам, охране, нравился мышонок, и нам нравилось то, что он будет жить у Делакруа, а это означало по меньшей мере шторм.

Так что Делакруа получил свою коробку, а Перси сдержал слово: через два дня на донышке была постелена мягкая вата из амбулатории. Перси принес ее сам, и я видел страх в глазах Делакруа, когда он протянул руку сквозь решетку, чтобы взять вату. Он боялся, что Перси схватит его за руку и сломает пальцы. Я тоже слегка опасался этого, но ничего такого не произошло. Тогда я чуть было не стал хорошо относиться к Перси, но даже тогда невозможно было не заметить выражение холодного самодовольства в его глазах. У Делакруа есть питомец, у Перси тоже. Делакруа будет заботиться о нем и любить его, как можно дольше, а Перси – терпеливо ждать (во всяком случае так терпеливо, как только сможет), а потом сожжет его заживо.

– Мышиный «Хилтон» начал работать, – сказал Харри. – Теперь вопрос, станет ли этот мелкий тип им пользоваться?

Ответ на вопрос последовал, как только Делакруа поймал Мистера Джинглза в одну руку и осторожно опустил его в коробку. Мышонок тут же зарылся в белую вату, словно в шарф Тетушки Би, и отныне чувствовал себя здесь, как дома, пока... но конец истории о Мистере Джинглзе я расскажу в свое время.

Беспокойства старого Тут-Тута насчет того, что коробка от сигар будет полна мышиного помета, оказались совершенно безосновательны. Я никогда не замечал там ни комочка, и Делакруа говорил, что тоже никогда не видел... вообще нигде в камере, если уж на то пошло. Гораздо позже, примерно ' в то время, когда Брут показал мне дыру в балке и мы нашли разноцветные щепочки, я убрал стул из восточного угла смирительной комнаты и там обнаружил небольшую кучку мышиного помета. Он всегда приходил в одно и то же место для своих дел, причем как можно дальше

от нас. И еще одно: я никогда не видел, чтобы он оставлял лужицы, а обычно мыши не могут закрыть свой краник больше чем на пару минут, особенно во время еды. Так что, уверяю вас, это создание было одним из таинств Божьих.