История Лизи

Вот он, растениеподобный кататоник, думает Лизи и дрожит всем телом.

— Скотт? — вновь шепчет она, наклонившись к самому уху. Берёт обе его руки в свои. Они холодные и гладкие, восковые и расслабленные. — Скотт, если ты здесь и хочешь вернуться домой, пожми мне руки.

Очень долго нет ничего, кроме дикого смеха хохотунов в чаще леса и, где-то ближе, почти женского крика птицы. А потом Лизи чувствует, может, только думает, что чувствует, едва заметное шевеление его рук.

Она пытается решить, что ей делать дальше, но уверена лишь в том, чего делать не следует: нельзя дать ночи накрыть их тёмным покрывалом, нельзя позволить серебристому лунному свету зачаровать её, пусть он и погружает их обоих в тени, поднимающиеся снизу. Это место — ловушка. Она уверена: для любого, кто остаётся у пруда достаточно долго, уйти отсюда невозможно. Она понимает: если смотреть на пруд какое-то время, то увидишь всё, что хочется увидеть. Потерянных возлюбленных, умерших детей, упущенные шансы… всё.

Что самое удивительное в этом месте? Тот факт, что на скамьях не так уж много людей. Они не сидят плечом к плечу, как зрители на финальном матче долбаного первенства мира по футболу.

Лизи улавливает движение краем глаза и смотрит на тропу, которая ведёт от берега к ступеням. Видит дородного мужчину в белых штанах и широкой белой рубашке, расстёгнутой до пупка. По левой стороне лица тянется рваная рана. Тронутые сединой волосы стоят на затылке дыбом. Голова как-то странно сплющена. Он оглядывается, потом ступает с тропы на песок.

Рядом с ней с огромным усилием Скотт произносит: «Автомобильная авария».

Сердце Лизи выпрыгивает из груди, но ей удаётся сдержать себя: вместо того чтобы резко повернуть голову или слишком сильно сжать руки Скотта (чуть-чуть она их сжимает, всё так), она спрашивает, пытаясь недопустить в голос избытка эмоций: «Откуда ты знаешь?»

Скотт не отвечает. А дородный господин в расстёгнутой на груди рубашке бросает ещё один пренебрежительный взгляд на молчащих людей, которые сидят на каменных скамьях, и прямиком идёт в пруд. Серебристые щупальца лунного тумана поднимаются вокруг него, и Лизи снова приходится прилагать усилия, чтобы отвести взгляд.

- Скотт, откуда ты знаешь?

Он пожимает плечами. Плечи его, похоже, весят тысячу фунтов (и это как минимум, если судить по тому, что она видит), но он ими пожимает.

- Полагаю, телепатия.

- Ему станет лучше?

Долгая пауза. И когда она уже думает, что ответа не будет, Скотт отвечает:

- Возможно… он… там глубоко… в пруду. — Скотт касается собственной головы, указывая, как думает Лизи, на какое-то нарушение мозговой деятельности. — Иногда они заходят… слишком далеко.

- А потом поднимаются сюда и сидят здесь? Завёрнутые в эти простыни?

Скотт не отвечает. И она боится потерять то малое, что уже приобрела. Ей не требуется ничьих объяснений, чтобы понять, как легко это может произойти. Каждый нерв её тела об этом знает.

- Скотт, я думаю, ты хочешь вернуться. Я думаю, именно поэтому ты так отчаянно боролся весь декабрь. И я думаю, именно поэтому ты перенёс сюда этот жёлтый афган. Его трудно не заметить даже в таком сумраке.

Он смотрит на неё, словно видит в первый раз, потом улыбается одними губами.

— Ты всегда… спасаешь меня, Лизи, — говорит он.

— Я не знаю, о чём ты…

— Нашвилл. Я уходил… — С каждым словом в нём, похоже, прибавляется живости. И впервые она позволяет себе надеяться на лучшее. — Я затерялся в темноте, и ты меня нашла. Мне было жарко… так жарко… и ты дала мне льда. Ты помнишь?

Она помнит ту, другую, Лизу (Я пролила половину грёбаной «кокы», пока добралась сюда) и как дрожь Скотта прекратилась, когда кусочек льда попал на его окровавленный язык. Она помнит, как вода цвета «коки» капала с его бровей.

— Разумеется, помню. А теперь давай выбираться отсюда. Он качает головой, медленно, но решительно.

— Это слишком трудно. Ты иди, Лизи.

— Я что, должна уйти без тебя? — Она яростно моргает, только тут осознав, что уже плачет.

— Это несложно… сделай всё, как в тот раз, в Нью-Хэмпшире, — говорит он ровным голосом, но очень медленно, словно каждое слово обладает немалым весом, и он сознательно не хочет её понимать. Она в этом практически уверена. — Закрой глаза… сосредоточься на том месте, откуда пришла… визуализируй его… и ты туда вернёшься.