199  

Но он не успевает. Не совсем успевает. Лизи поворачивается, как бэттер, отбивающий подачу. Взмахивает лопатой что есть силы. Серебряный штык ловит последний розовый отсвет, и его набирающая скорость верхняя кромка по пути цепляет колокольчик. Он звякает в последний раз (ДЗИНЬ!) и улетает в темноту, таща за собой хвост из полусгнившей верёвки. Лизи видит, как лопата движется вперёд и вверх, думает: «Срань Господня! Я действительно вложилась в этот удар!» А потом плоской частью штык входит в соприкосновение с набегающим на лопату лицом Джима Дули. Удар не звонкий, не тот звук, который она помнит по Нашвиллу, более глуховатый. Дули вскрикивает от изумления и боли. Его сшибает в сторону, с тропы и под деревья, он размахивает руками, пытаясь сохранить равновесие. У неё есть лишь мгновение, чтобы увидеть, что нос Дули свёрнут в сторону, аккурат как у Коула; увидеть, что кровь хлещет изо рта, как из углов, так и по центру. Потом улавливает движение справа от себя, недалеко от того места, где трепыхается Дули, не оставивший надежду удержаться на ногах. Движется что-то огромное. И тут же мрачные и пугающие грустные мысли, заполняющие её сознание, становятся ещё мрачнее и грустнее. Лизи думает, что они убьют её или сведут с ума. Но потом направление этих мыслей меняется, и одновременно перемещается существо, которое совсем близко. Лизи слышит, как хрустит листва, как ломаются деревья и кусты. И внезапно существо уже здесь. Длинный мальчик Скотта. И Лизи понимает: как только она увидела длинного мальчика, прошлое и будущее стали всего лишь грёзами. Как только ты видишь длинного мальчика, есть только (ох, дорогой Иисус)… есть только один-единственный миг настоящего, который уже никогда не закончится.



10

Прежде чем Лизи осознала, что происходит, и, уж конечно, до того, как успела к этому подготовиться (хотя абсурдна даже мысль о том, что к такому можно быть готовым), длинный мальчик возник перед ней. Тварь с пегим боком. Живое воплощение того, о чём говорил Скотт, когда заводил речь о дурной крови.

Она увидела огромный пластинчатый бок, словно покрытый треснувшей змеиной кожей. Тварь двигалась сквозь деревья, ломая одни и сгибая другие, Лизи даже показалось, что тварь проползла сквозь два самых больших. Такого, конечно, быть не могло, но именно это впечатление сложилось у Лизи. Никакого запаха не чувствовалось, только слышался неприятный звук, какое-то шуршание, что-то утробное; наконец появилась бесформенная голова чудовища, выше деревьев, заслонившая небо. Лизи увидела глаз, мёртвый, но всё видящий, чёрный, как вода на дне колодца, и широкий, всматривающийся в неё сквозь листву. Она увидела пасть на этой огромной морде и интуитивно поняла, что те, кто попадает в неё, не умирают в полном смысле этого слова, но живут и кричат… живут и кричат… живут и кричат.

Сама Лизи кричать не могла. Не могла издать ни звука. Отступила на два шага, и её охватило какое-то странное спокойствие. Лопата, с серебряного штыка которой вновь капала кровь безумца, вывалилась из её разжавшихся пальцев и упала на тропу. Она подумала: «Он меня видит… и моя жизнь теперь не будет полностью моей. Он не позволит ей быть моей».

Тварь чуть подалась назад, огромное, бесконечное существо с островками волос, торчащими меж пластин-чешуек, а немигающий глаз продолжал смотреть на Лизи. Умирающий розовый свет дня и серебристый — луны освещали этого громадного змея.

Потом взгляд его сместился с Лизи на кричащего, размахивающего руками безумца, который пытался выбраться из маленькой рощицы удерживающих его деревьев на тропу, сместился на Джима Дули, со сломанным носом, затёкшим глазом, хлещущей изо рта кровью. Даже волосы были в крови. Дули увидел, кто смотрит на него, и перестал кричать. Попытался прикрыть свой оставшийся невредимым глаз. Потом руки его повисли как плети, и Лизи поняла, что Дули лишился последних сил, на мгновение пожалела его, несмотря ни на что, посочувствовала. В это самое мгновение она даже захотела вернуть всё назад, пусть это и означало её смерть, но тут же подумала об Аманде и постаралась изгнать жалость из объятых ужасом разума и сердца.

Гигантская тварь, появившаяся меж деревьев, осторожно подалась вперёд и забрала Дули. Плоть вокруг дыры на её тупой морде сморщилась, раздвигаясь, и Лизи вспомнила Скотта, лежащего на раскалённом асфальте в Нашвилле. А когда раздалось фырканье, послышался хруст костей и изо рта Дули вырвался последний нескончаемый крик, Лизи вспомнила шёпот Скотта: «Яслышу, как она закусывает». Вспомнила, как его губы сложились в плотное «О», как из них брызнула кровь, когда он издал низкий, невероятно противный звук: ярко-рубиновые капли словно повисли в жарком воздухе.

  199  
×
×