Красивый цветок лилия: шесть крупных лепестков и сердцевина. В центре...
До появления Артура я не жила, а только готовилась жить, словно спящая красавица, сотню лет ожидавшая того, кто разбудит ее юное сердце. Вместе с Артуром в мою жизнь вошел смысл. То, ради чего стоило жить и бороться, и я готова к этому.
Завтра же подойду в клуб и запишусь на какую-нибудь борьбу. А сегодня – достану из ящика и переложу в сумочку газовый пистолет и старинный серебряный нож, хранящийся в моей семье с незапамятных прабабушкиных времен. Почти везде пишут, что вампиры боятся серебра. Так что пусть он тоже лежит в моем кармане. Кто знает, с кем предстоит встретиться в следующий раз!
Я открыла дверь и вошла в квартиру.
– Полина? – окликнула меня из комнаты мама. – Разогреешь себе суп сама? Он в холодильнике. Я еще вареники с вишней сделала. Будешь?
После всего происшедшего мне вовсе не хотелось есть, зато хотелось немедленно начать действовать.
Джим по-своему понял мой боевой задор и тут же притащил кусок толстой веревки, чтобы немного поиграть со мной в перетягивание каната. Из этой игры он, кстати, всегда выходил победителем и обычно просто протаскивал меня по паркету, а папа смеялся и повторял свою обычную присказку про то, что кое-кто ел мало каши.
Немного поиграв с Джимом, я заглянула в мамину комнату. Мама плотно сидела в своем «1С», так что лучше было ее не трогать, но я все-таки не удержалась и спросила:
– Мам, а можно я в спортивную секцию запишусь?
Она удивленно оглянулась.
– А зачем это тебе?
– Ну… – я замялась, – для общего развития. Чтобы духовное, так сказать, не превалировало над материальным.
– Ну ты даешь! Совсем заучилась! – прокомментировала мою заковыристую фразу мама.
– Вот поэтому я и хочу уделить внимание спорту! – тут же вывернулась я.
– Хорошо, – кивнула она. – Скажи отцу, сколько надо денег, и занимайся себе на здоровье… сколько прозанимаешься.
Похоже, она не очень поверила в то, что я буду заниматься всерьез.
– Мам, – спросила я, пока она не вернулась к своему компьютеру, – а где инструкция от газового пистолета?
– Что-нибудь случилось? – Она даже привстала с места, встревоженно глядя на меня.
– Нет. – Я постаралась сделать как можно более беззаботное лицо. – Просто у нас в школе сказали, что в Москве появился какой-то маньяк.
– Маньяк?! – Мама явно испугалась. – Ну тогда будь осторожнее и не ходи никуда поздно. Давай с Джимом пока будет гулять папа.
– Мам, ну что ты, честное слово. У нас то и дело всякие уроды появляются. Просто я подумала, что вам будет спокойней, если я стану носить с собой пистолет.
– Ну хорошо, – мама рассеянно взглянула на экран компьютера, где уже мигал конвертик. – Извини, Полин, у меня срочная работа. Посмотри там, в ящике с документами.
– Ок, – кивнула я и отправилась в гостиную, где в среднем ящике серванта хранились всякие бумаги.
Документы оказались в полном беспорядке. Кажется, там что-то совсем недавно искал папа. Неудивительно, что после него здесь черт ногу сломит.
Пока я перебирала бумаги, на глаза мне попалась цветная папочка. Я заглянула в нее и остолбенела.
Прямо передо мной лежала простая синяя бумажка, на которой значилось: «Свидетельство об усыновлении (удочерении)», и далее следовал текст, что некая Полина Петрова усыновлен (удочерена) Светловым Александром Владимировичем, гражданином России, русским, и Светловой Ольгой Петровной, гражданкой России, русской.
Глава 3
Я бестолково смотрела на эту странную бумажку и чувствовала себя так, будто меня ударили чем-то тяжелым по голове.
Этого не может быть! Это бред! Какая-то мистификация!
Я закрыла глаза и снова их открыла, но проклятое свидетельство не изчезло. Вот оно передо мной: неумолимое и беспощадное в своей сухой казенности.
Даты, подписи, печати…
Ровные строки, навсегда перечеркивающие всю мою жизнь, переворачивающие ее с ног на голову.
Мне стало так плохо, что я опустилась на ковер и закрыла лицо руками. Больше всего в этот момент мне хотелось завыть – страшно, беспомощно, глупо!
Кто-то ткнулся в мои руки чем-то мокрым и шершавым. Это Джим. Пытаясь утешить меня, он вылизал мне руки и лицо, а я все сидела на ковре – будто на самом краю мира – и не могла подняться.
Я вспоминала, как, совсем маленькая, я взбиралась маме на колени, и она играла со мной, гладила по волосам, пела незатейливые песенки…