Нужные вещи

– Тебе решать, – послышался неожиданно голос мистера Гонта. – Только тебе решать, Норрис. Спиннинг твой и твое право решать, как с ним поступить. У тебя есть выбор. Выбор есть всегда. Но…

Голос в голове у Норриса смолк. Ему не имело смысла продолжать. Норрис и так знал, какие последствия ему угрожают, если он передумает. Вернувшись к своей машине, он обнаружит спиннинг переломанным надвое. Потому что любой выбор чреват последствиями. Потому что в Америке ты можешь иметь все что душе угодно, если имеешь чем расплатиться. А если не можешь или не желаешь, тебе останется навеки лишь мечтать о недостижимом.

– И кроме того, он ведь поступил бы со мной так, – уговаривал себя Норрис. И не за восхитительный спиннинг «базун». Хью перережет глотку родной матери за бутылку пива или пачку «Лаки Страйк».

Таким образом он унимал чувство вины. Когда что-то в душе пыталось протестовать, призывало подумать, прежде чем действовать, он начинал приводить все доводы сначала. Наконец Норрис склонился к машине Хью и принялся прокалывать и резать шины. Так же как у Майры Иванс, у него по мере работы возрастал энтузиазм. В качестве дополнительного штриха он разбил передние фары и задние габаритные фонари. А в довершение всего подсунул под дворник на ветровом стекле со стороны водителя записку:

ПОКА ТОЛЬКО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ХЬЮБЕРТ, КАК Я ПОСТУПЛЮ, ЕСЛИ НЕ ПРЕКРАТИШЬ ЛОМАТЬ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АВТОМАТ В МОЕМ БАРЕ. ЧТОБ НОГИ ТВОЕЙ ТАМ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО!

Закончив работу, Норрис подошел к дому и заглянул в окно. Хью продолжал спать, так и не расставаясь со старым куском меха.

«Господи, кому в целом мире может понадобиться этот кусок дерьма?

Прижимает его к груди, – думал Норрис, – как ребенок любимого плюшевого медвежонка».

Он вернулся к своей машине. Сел за руль, перевел рычаг в нейтральное положение и бесшумно покатился вниз по подъездной дороге. Двигатель он не заводил до тех пор, пока не очутился на шоссе. А потом сразу сорвался с места и умчался. У Норриса болела голова. Кишки подводило в приступах тошноты. Но он продолжал уговаривать себя, что не произошло ничего страшного и что чувствует он себя превосходно, ну просто лучше некуда, черт вас всех побери.

Ничего не помогало, пока он не потянулся левой рукой к заднему сидению и не дотронулся до стройной тонкой ручки спиннинга. И тогда Норрис сразу успокоился.

Так он и держался за свою драгоценность всю дорогу до дома.

– 9 -

Звякнул серебряный колокольчик. В Нужные Вещи вошел Заика Додд.

– Привет, Слоупи, – сказал мистер Гонт.

– П-п-п-рив-в-ет, мистер Г-г-…

– При мне ты заикаться не будешь. – Мистер Гонт поднял вверх руку с указательным и средним пальцами, расставленными в виде вилки, и провел ими перед лицом Заики сверху вниз.

Мальчик внезапно почувствовал, как в голове у него что-то щелкнуло, как будто разомкнулось. Он даже рот раскрыл от удивления.

– Что это вы такое со мной сделали? – прошептал он. Слова вылетали из горла легко и свободно, как двигаются четки на шнурке.

– Трюк, который наверняка пожелала бы освоить мисс Рэтклифф, – мистер Гонт улыбнулся и сделал очередную пометку в списке против имени Слоупи.

Затем взглянул на старинные часы, тикающие на стене в углу. Без четверти час. – Расскажи, как тебе удалось так рано уйти из школы. Никто ничего не заподозрил?

– Нет. – Слоупи изо всех сил скашивал глаза так, чтобы посмотреть на свой рот. Очень уж ему хотелось знать, каким это образом слова вылетают из него непривычно-стройной чередой. – Я сказал миссис Девиз, что живот разболелся, и она послала меня к школьной медсестре. Ей я сказал, что чувствую себя уже лучше, но все-таки не совсем хорошо. Она спросила, дойду ли я сам до дома. Я сказал дойду, и она меня отпустила. – Слоупи помолчал, а потом добавил. – Я пришел потому, что заснул на уроке и мне приснилось, будто вы меня зовете.

– Так оно и было. – Мистер Гонт двумя пальцами подпер свой подбородок.

– Скажи, твоей маме понравился оловянный чайник, который ты подарил?

Краска бросилась в лицо Слоупи, и щеки стали кирпично-красного цвета.

Он что-то забормотал, но тут же отказался от этой идеи и уставился на носки своих башмаков. Мягким, доверительным тоном Гонт сказал:

– Ты решил оставить его себе, правда?

Слоупи кивнул, не спуская глаз со своих ног. Он был очень смущен, ему было стыдно. Но, главное, обидно: вот ведь, мистер Гонт так здорово вылечил его заикание, а он все равно слова не может вымолвить.