Нужные вещи

Позднее, в то же воскресенье, преподобный Роуз с четырьмя своими самыми верными цепными псами нанес визит отцу Брайаму. Они были вне себя от гнева от тех оскорблений, как они объяснили, которые нанес им отец Брайам.

– И у тебя хватает наглости, – возмутился Брайам, – называть оскорбительными мои слова! После того как все утро ты вопил как бешеный о том, что я Вавилонская шлюха!

Краска залила обычно бледные щеки преподобного Роуза и медленно поднялась к почти лысому черепу. Он никогда словом не обмолвился о «Вавилонской шлюхе», объяснил Роуз. На самом деле слова «Папская подстилка» были произнесены неоднократно, и раз Брайам так по этому поводу кипятится, значит, они попали в точку.

Отец Брайам сделал шаг вперед и выставил сжатые кулаки.

– Если ты решил выяснить отношения, друг мой, – елейным голосом, но с явной угрозой произнес он, – то попроси своих гестаповцев отойти в сторонку, чтобы мы могли разобраться с глазу на глаз.

Преподобный Роуз – на три дюйма выше отца Брайама, но фунтов на двадцать легче – сделал шаг назад и прищурился.

– Я не собираюсь пачкать об тебя руки, – заявил он. Один из «гестаповцев», Дон Хемфилл, был как выше, так и тяжелее боевого петуха.

– Если хотите, разобраться могу я, – предложил он. – Уж я-то, можете не сомневаться, расчищу дорожку к приходу вашей католической задницей.

Остальные «гестаповцы» пытались для виду удержать своего приятеля, но старались не слишком долго.

Вплоть до нынешнего октября все религиозные раздоры сводились к пересудам в мужских и женских компаниях, чаще всего совсем безобидным, к болтовне детишек на школьных переменах, повторяющих слова собственных родителей, и, конечно, к воскресным проповедям, когда с обеих кафедр произносились наиболее серьезные обвинения в адрес Друг друга. Воскресенья – дни мирные, а все войны, как учит история, начинались именно в такие дни.

Время от времени случались террористические выпады, если можно так назвать простое хулиганство: во время празднества баптистской молодежи побили сырые яйца о стены католического прихода и однажды какой-то смельчак швырнул камень в окно баптистской церкви, вот и все – война в основе своей оставалась словесной.

Как во время любой войны, дни наступлений сменялись днями затишья, но нагнетаться обстановка начала особенно серьезно с тех пор, как Приют Дочерей Святой Изабеллы объявил об открытии Казино Найт. К тому времени, когда преподобный Роуз получил записку с обращением к его персоне как к Вонючей Баптистской Крысе, напряжение было уже настолько высоко, что избежать какой-либо конфронтации не представлялось возможным. Содержание записки лишь подтверждало, что когда дело до стычки дойдет, безобидной она не будет. -Щепу на растопку заложили, осталось лишь поднести горящую спичку.

Если кто-то и недооценивал опасность ситуации, так это отец Брайам. Он всегда понимал, что идея Казино Найт не понравится баптистскому проповеднику, но что такой способ материальной поддержки католической церкви доведет преподобного Роуза до полного помешательства, он предположить не мог. Ему было невдомек, что отец Парохода Вилли был игроком и в дни своих азартных загулов доводил семью до полной нищеты; не ведал он и того, что этот человек в конце концов застрелился в туалетной комнате казино в один из дней своего крупного проигрыша. Но правда, и далеко не в его пользу, состояла в том, что даже если бы отец Брайам все это знал, он своих планов менять не стал бы.

Преподобный Роуз собрал все силы. Начали баптисты с того, что выпустили печатный орган с объявлением греховности намечаемого католиками мероприятия (Ванда Хемфилл, жена Дона, напечатала его собственноручно), а затем пошли в ход плакаты АЗАРТ И ДЬЯВОЛ. Бетси Виг, председательница будущего Казино Найт и регентша местной ветви Приюта Дочерей Святой Изабеллы, организовала контрнаступление. За последние три недели газета «Призыв» разрослась до шестнадцати полос, чтобы вместить выступления в печати всех желающих, но выступления эти были скорее похожи на собачье тявканье, чем на желание разобраться и логически аргументировать свои доводы. Чем больше расклеивалось по городу плакатов, тем быстрее и ожесточеннее их срывали. Ни одна из сторон не желала демонстрировать богоугодного терпения. Находились любители партизанского ведения боя: вместо открытых выступлений – тайные ночные вылазки на позиции противника.