Лицо в зеркале

Шатающиеся зубы Вонючего сырного парня уже начали стучать. По какой-то причине, от этого парализующего коктейля его начинала бить дрожь.

— Я уверен, что и мальчик будет в восторге, получив свою первую звездную роль. Зрителей у него будет больше, чем у его отца.

***

Буря теряла силу, ветер утихомирился, дождь, правда, продолжался. Улицу начало затягивать туманом, словно фонари высвечивали в воздухе холодное дыхание прячущейся за облаками луны.

Составив первое впечатление о человеке, с которым ему предстояло иметь дело, Рисковый сидел в машине, раздумывая над тем, как же все-таки увидеться с Владимиром Лапутой лицом к лицу.

Зазвонил мобильник. Ответив, Рисковый сразу узнал голос, поскольку слышал его совсем недавно, на улице, и принадлежал он призраку.

— Я — хранитель Этана, не твой, не Эльфрика. Но, если я его спасу, если смогу спасти, а ты или мальчик погибнете, толку от этого не будет.

Обычно Рисковый не лез за словом в карман, а тут онемел. Раньше он никогда не говорил с призраком. И не хотел начинать.

— Он будет винить себя в вашей смерти, — продолжил Уистлер. — И тень на его сердце станет темнотой, в которую он погрузится. Не ходи в этот дом.

К Рисковому вернулся дар речи, но в голосе появилась дрожь, которой прежде никогда не было.

— Ты мертвый или живой?

— Я мертвый и живой. Не ходи в этот дом. Кевларовый бронежилет не спасет. Тебе прострелят голову. Две пули в мозгу. И оживить тебя не в моей власти.

Данни отключил связь.

***

На кухне Корки, полностью готовый к штурму замка правящего голливудского короля, посмотрел на настенные часы и увидел, что до встречи с Джеком Троттером в Бел-Эре у него осталось меньше часа.

Убийства и суета разожгли аппетит. Мечась между кладовой и холодильником, он перекусил на скорую руку сыром, сухофруктами, половиной пончика, ложкой пудинга.

Такой сумбурный обед очень подходил человеку, который за один день натворил столько бед, верно служа хаосу, и еще не закончил свою работу.

«Глок» с навинченным глушителем дожидался на кухонном столе. Он идеально ложился в самый глубокий карман костюма, который одинаково годился как лыжнику, так и штурмовику.

По другим карманам Корки уже рассовал запасные обоймы, в гораздо большем количестве, чем могли ему потребоваться, поскольку сегодня убить он собирался только одного человека — Этана Трумэна.

***

Будь Рисковый человеком, который ставил перед собой только одну цель — остаться в живых, он бы просто уехал, не выходя из машины, не переходя улицу, чтобы нажать на кнопку звонка.

Но он также был хорошим полицейским и другом Этана. Верил, что служба в полиции — не работа, а призвание, и дружба проверяется именно в трудную минуту.

Он открыл дверцу. Вышел из машины.

Глава 72

На вызов Данни реагирует незамедлительно, только на этот раз пользуется не автомобилем, а магистралями из воды и тумана, идеей Сан-Франциско.

В парке Лос-Анджелеса закутывается в плащ из тумана и в то же мгновение оказывается в сотнях миль севернее, в клубах другого тумана, только теперь у него под ногами не дорожка для пеших прогулок, а доски причала.

Поскольку он мертв, но еще не перенесся из этого мира в следующий, он по-прежнему обитает в собственном трупе. После смерти в коме, его душа короткое время пребывала в странном месте, которое напоминало приемную врача, только без потрепанных журналов и надежды. Потом его вернули в этот мир, в знакомую смертную плоть. Он не просто призрак, не традиционный ангел-хранитель. Он — один из ходячих мертвяков, но его тело теперь может делать все, чего требует душа.

В более северном и холодном городе не идет дождь. Вода плещется об опоры причала, звуки эти неприятные, несут в себе насмешку, таинственность, нечеловеческий голод.

Возможно, став мертвым, более всего он удивляется живучести страха. Он-то думал, что со смертью приходит освобождение от всех тревог.

Он дрожит от звуков воды, доносящихся из-под настила, от звуков своих шагов по влажным от сконденсировавшегося тумана доскам, от пряного запаха моря, от вида светящихся в тумане больших прямоугольников окон вынесенного в море ресторана, где его ждет Тайфун. Большую часть жизни он ни в чем не искал смысл. После смерти видит его в каждой детали окружающего мира, и увиденное, по большей части, тревожит.

Причал берет ресторан в вилку, тянется вдоль окон боковых стен, и за лучшим столиком сидит Тайфун, пока в одиночестве, безукоризненно одетый, величественный, как король. Их взгляды встречаются, между ними лишь оконное стекло.