Лицо в зеркале

Краем глаза Этан ухватил молчаливо появившуюся в магазине фигуру. Еще поворачиваясь к ней (у него уже перехватило дыхание), понял, что его обмануло собственное отражение в дверце одного из холодильных шкафов.

В ведрах воды или на полках охлажденные розы смотрелись столь великолепно, что как-то забывалось, что они уже мертвы, а через несколько дней пожухнут, увянут, сгниют.

Эти холодильные шкафы, в которых Смерть пряталась в ярких лепестках, напомнили Этану стальные ящики в морге, где покойники лежали как живые. Их уже прибрала Смерть, но признаки разложения еще не дали о себе знать.

И хотя в компании Ровены он чувствовал себя как дома, а розы радовали глаз, Этану захотелось как можно быстрее уйти.

— Мой… мой друг не просил передать мне что-то еще?

— Нет. Думаю, я рассказала вам все, что могла.

— Спасибо, Ровена. Вы мне очень помогли.

— Правда? — она как-то странно посмотрела на него, возможно, удивленная их встречей ничуть не меньше, чем разговором с Данни Уистлером.

— Да, — заверил он ее. — Да, очень помогли. Ветер вновь тряхнул дверью, когда Этан взялся за

ручку, и тут за его спиной раздался голос Ровены:

— Вот что еще…

Повернувшись к ней, он увидел, хотя их разделяло почти сорок футов, что она пребывает даже в большем замешательстве, чем до его прихода.

— Когда ваш друг уходил, он остановился в дверях, на пороге, и сказал: «Да благословит Бог вас и ваши розы».

Возможно, такие мужчины, как Данни, редко говорили что-то подобное, но в этих семи словах не было ничего такого, чтобы при воспоминании о них на лице Ровены отразилась тревога.

— А едва он произнес эту фразу, лампы замигали, померкли, погасли… но потом снова зажглись. Я тогда ничего такого не подумала, вы понимаете, дождь, ветер, непогода, но теперь мне кажется… это существенно. Не знаю, почему.

Сотни и тысячи проведенных за годы службы допросов подсказали Этану, что Ровена еще не закончили, и его терпеливое молчание заставит ее продолжить быстрее, чем любые слова.

— Когда лампы меркли и гасли, ваш друг смеялся. Не громко, коротко. Посмотрел в потолок, где замигали лампы, рассмеялся и вышел.

Этан по-прежнему ждал.

Ровена вроде бы и сама удивилась, что говорит гак много о нескольких мгновениях, но добавила:

— В смехе этом было что-то ужасное. Прекрасные мертвые розы за стеклянными стенами.

Зверюга-ветер, обнюхивающий дверь. Дождь, барабанящий по окнам.

— Ужасное? — переспросил Этан.

Автоматически одной рукой она протерла безупречно чистый прилавок, словно обнаружила на нем пыль, мусор, пятно.

Сказала все, что хотела или могла, сомнений в этом не было.

— Да благословит Господь вас и ваши розы, — молвил Этан, словно снимал проклятие.

Он не знал, как бы поступил, если б замигали лампы, но они продолжали гореть, как и прежде.

Ровена нерешительно улыбнулась.

Повернувшись к двери, Этан вновь столкнулся со своим отражением и закрыл глаза, возможно, с тем, чтобы не увидеть фантом, который мог делить с ним стекло. Сначала открыл дверь, потом глаза.

Под рычание ветра и звяканье колокольчиков шаг-мул в холодные зубы декабрьского вечера и закрыл за собой дверь.

Подождал в арке между витринами, пока мимо пройдет пара в дождевиках с капюшонами, ведомая золотистым ретривером на поводке.

Не обращая ровно никакого внимания на дождь и ветер, промокший насквозь ретривер гордо вышагивал по тротуару и, подняв морду, ловил загадочные запахи, наполняющие холодный воздух. Прежде чем миновать арку, он посмотрел на Этана мудрыми, темными, глубокими глазами.

И в то же самое мгновение остановился, его обвисшие уши приподнялись, насколько только могли при-

подняться, он склонил голову, словно никак не мог понять, кто это стоит под розовым навесом между розами и дождем. Пес махнул хвостом, но только дважды, чуть-чуть.

Остановленная четвероногим другом молодая пара поздоровалась: «Добрый вечер», — а после аналогичного ответа Этана женщина сказал собаке: «Тинк, пошли».

Тинк не сдвинулся с места, ловя взглядом глаза Этана, и продолжил путь лишь после повторной команды.

Листья на тротуаре и деревьях по-прежнему золотил свет уличных фонарей. В этом свете и капли дождя сверкали, как расплавленное золото.

Машин на улице было не так уж и много, но ехали они, пожалуй, быстрее, чем позволяли погодные условия.

Перебегая от навеса к навесу, Этан добирался до «Экспедишн», выуживая из кармана ключи.