Аврора Горелика (сборник)

ФЛЕГМАТИК

Начинаю. Необходимо удовлетворить законные потребности каждого современного человека в осетровых мальках внутренних водоемов.

МЕЛАНХОЛИК

Продолжаю. В хромосомной теории Бонч-Мариенгофа клетка, изменяясь, выражает число абсолютно малое, уходящее в протоплазму типа нос. Отбрасываем. Отсюда следует: сон, нсо, осн, трапеция с огнем внутри.

КИБЕР

Небольшая поправка. Логос. Передача окончена.

САНГВИНИК

Итог: Бесконечно малое, уходящее в нос, с учетом потребностей Лестера Бота ночью с похмелья, гемоглобин 90 – мальков нет минус единица. Конец.

КИБЕР

Какие вы молодцы! Передача окончена.

За окном в голубой пустоте медленно пролетает какое-то тяжелое тело. На мгновение кажется, что кто-то заглядывает внутрь лаборатории. Все сотрудники оборачиваются и напряженно смотрят в окно.

КИБЕР

Это Орел. Он постоянно здесь летает. Не обращайте внимания. Передача окончена.

ФЛЕГ

Задание второе. Сколько дьяволов и лисиц может разместиться одновременно на кончике иглы?

Неожиданно отваливается и съезжает в сторону правый угол декорации. Темпераменты резко поворачиваются и смотрят туда. Там стоит Катюша. Подняв голову, смотрит куда-то в глубину сцены. Рядом Емеля.

ЕМЕЛЯ

Катюша, я хотел с вами договориться на завтра. Как раз получка…

КАТЮША

Подождите, Емеля. Да ну вас! Он опускается!

Вбегает дядя Витя.

ДЯДЯ ВИТЯ

(свистящим шепотом). Вы что, не видите, ироды, боковина съехала!

Вбегает Гутик.

ГУТИК

(радостно). Фиксируем – нарушение трудовой дисциплины!

Проходит некто согбенный, закутанный в халат, из-под которого торчит темно-коричневое оперение. Очень странная фигура.

КАТЮША

(вслед, робко). Евгений Александрович, не ушиблись?

ДЯДЯ ВИТЯ

Спектакль срываете, ироды. Подтягивай боковину.

ПОМРЕЖ

(высовываясь из-за кулис). Ужас, ужас, ужас…

Рабочие подтягивают «боковину», скрываются за восстановленной декорацией.

ГОЛОС ДЯДИ ВИТИ

Можно поворачивать.

Медленный поворот круга.

САНГВИНИК

(металлическим голосом). Общеизвестно, что ни одна лисица не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики…

4

Командная рубка Разраилова находится в странном противоречии с научно-фантастической обстановкой лаборатории. Словно комиссионный магазин, она заставлена разностильной антикварной мебелью XVIII и XIX веков. Тяжелые пыльные шторы закрывают окна. В углу маленький бар в колониальном стиле. На стойке граммофон с огромной трубой. Рядом виолончель. В складках бархата скрыт рояль. Мольберт. Помост с неоконченной скульптурой «Мыслителя». С потолка свисают разномастные вычурные люстры. И лишь небольшой элегантный экран – Выход Кибера, – окруженный горшками с геранью, напоминает здесь о Великом Эксперименте. Граммофон поет: «Завял наш дивный сад, осыпались цветы, печальный голос твой я слышу в отдаленье, но это лишь мираж, тебя давно уж нет, то осени сырой я слышу дуновенье». Разраилов в длинном бархатном халате, в феске, с изогнутой трубкой в руке томно скользит по комнате под эту музыку.

РАЗРАИЛОВ

(становится на одно колено, заглядывает в дверную щелку). Работа кипит, идут расчеты. Все-таки хорошие у нас люди! Зря мы, зря иной раз неумеренно критикуем, рубим головы. Тот же Хол Ерик. Внешне нетерпим. Первое желание – ликвидировать, но… вот, пожалуйста, берешь себя в руки, и индивидуум работает, да еще как работает! Что значит вовремя жилку подрезать! (Продолжает скольжение по комнате, на секунду остановившись, завершает роденовского «Мыслителя», приседает у мольберта, вдохновенно бросает несколько мазков, поворачивает картину к залу – вполне завершенное полотно «Бурелом» Шишкина; бросается к роялю, взбивает кудри, поет: «В часы одинокие ночи люблю я усталый прилечь», записывает музыку; играет на виолончели первые такты «Чижика»; ходит по комнате, засунув пятерню в шевелюру, мычит, потом произносит: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор»; с радостным возгласом бросается к столу, записывает сочиненное.)

КИБЕР