Аврора Горелика (сборник)

На манер московского пьянчуги-работяги по сцене косолапит местный водопроводчик князь Олада.

ОЛАДА.

• Моя маман, равно и мой папа,
• Унверститетов не кончали.
• Вода моя текла, бурля, сопя,
• Трубу нащупала упрямая стопа,

• Наш княжий дух мне пел виолончелью.
• На родине ужасных праотцов
• Я увидал своих коллег воочью.
• Зачистили мы дюжину концов;
• Таков наш брат, Москвы водопроводчик!

• От них я научился красоте
• И краткости гулаговского сленга.
• Сквозь ржавчину вода текла, рассвет
• Нас пробуждал, словно детей в пеленках.
• Теперь вставай, смири же боль в коленках!
• И будет там вода, и твердь, и Божий свет!

(Отходит в сторону.)

Как пара доберманов, на сцену выскакивает пара репортеров.

РЕПОРТЕРЫ.

• Воспитанники школ престижа,
• Больших амбиций молодежь,
• Горбатим тут средь горной стужи
• И русский слушаем скулеж.

• Такие выспренные рожи!
• Тут впрямь становишься Толстым,
• Но репортеры скачут с грыжей
• И задницу бодрят хлыстом.

(Отходят в сторону.)

Походкой светского человека, маскирующей порядочную склонность к сплетне, с тросточкой появляется Габи Нард.

НАРД.

• Один стоит под гнетом коромысла,
• Другой горазд в перестановке смысла,
• Но смешивать два этих ремесла
• Есть тьма охотников – я не из их числа.

• Свет, как всегда, сквозь сплетни волочится,
• А я, как истовый нравоучитель,
• В любом злословье, к коему влечете,
• Ищу мораль и вот живу в почете.

• Как ветеран компании известной,
• Я укрепляю стены вам известкой,
• И вот наш дом по зимам и по веснам
• Нетлен стоит и одобряет сосны.

(Отходит в сторону.)

В танце, напоминающем то вальс, то танго, на сцене появляется мадам Лиди.

ЛИДИ.

• О эти женщины Бальзака,
• Мы так тревожно хороши!
• Мы не чураемся бальзамов,
• В букетах носик наш шуршит.

• Мой муж на четверть века старше,
• Пенсионер и моралист.
• Я вижу, он с гондолы шара
• Опровергает плюрализм.

• Пенсионеркой стала в сорок,
• Но уши слышат каждый лист,
• Процеживают слухов ворох,
• В которых смысл событий слит.

(Отходит в сторону.)

Неотразимой мэрилин-монровской походкой появляется наша главная героиня Наталья Ардальоновна Светлякова, т.и.к. Какаша. Читает с грустью.

КАКАША.

• Была я там, где каждый хам хамит,
• Где на пол падают вонючие галоши,
• Там океан, витийствуя, шумит
• И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

• Волна и ветер так творят разбой,
• Что паруса все вспучились на флоте,
• Хрипит подсунутый к губам гобой,
• А мне все помнится игра на флейте.

• Прощай, мой принц, грусти иль не грусти,
• Какаша я, а вовсе не Елена,
• Ты побросай лишь камешки в горсти
• И посмотри во глубь воды зеленой.

• Быть может, там увидишь свалки битв,
• И медный схлёст близ мифа, возле Трои.
• Что делать мне, раз в доме нету бритв?
• Бежать и спрятаться в нью-гемпширском Тироле?

(Отходит в сторону.)

И наконец, походкой отпетого московского «брателло», что пребывает в резком контрасте с неглупой физиономией, появляется наш главный герой Слава Горелик.

ГОРЕЛИК.

• Мой дедушка отменных правил
• Марксизму ум свой посвящал,
• А внук в ответ смотался в Ревель,
• Вернулся с ненавистью к ЩА.

• Зверек трехглавый, хвостик гадкий,
• Ползет, как тать, скулит шакал.
• От ЩА ль удрали без оглядки
• Стравинский, Бунин и Шагал?

• Красотки все рванули в бегство,
• Одна из них – моя жена.
• К чужому подалася брегу,
• Щавотиной обожжена.

• Я стал большим капиталистом
• И все ж, как зэк, люблю лапшу.
• Услышу ль я твое монисто?
• Умру ль иль в звоне попляшу?

• Ей двадцать три, а мне уж тридцать,
• Но впереди большой роман.
• Три пьесы в нем, пиры, и тризны,
• И разной прозы бахрома.

(Отходит в сторону.)

Вслед за тем все герои возвращаются к центру, берутся за руки и раскланиваются перед началом действа.