Аврора Горелика (сборник)

АБРОСКИН

(кричит). Как вы смеете, ничтожество! Какой я вам вольтерьянец!

КИСТОЧКИН

(быстро подходит к нему). Ну-ка, вставай, старый хрен! Выходи на просцениум, поговорим!

Аброскин легко спрыгивает с кровати и вместе с Кисточкиным выходит на просцениум, где по-прежнему стоит Треугольников.

АБРОСКИН

(в зал). Я марксист!

КИСТОЧКИН

(хохочет). Браво, браво, профессор! Сколько лет вас наши хлопцы учили? Семь? Десять? И все не в коня корм!

АБРОСКИН

А вы, Кисточкин, не марксист!

КИСТОЧКИН

(слабея от хохота, ложится на сцену). Ах, боже ж мой, неужели же я не марксист? Не лишайте же ж меня, профессор, всего самого святого, самого дорогого…

АБРОСКИН

Вы подлец!

КИСТОЧКИН

(вскакивает). Одно другому разве мешает? (Подтанцовывает к Аброскину.) Слова, словечки, товарищ марксист… Любите словечки? Баланда, параша, лагерная зона – все эти слова вам нравятся?

АБРОСКИН

Думаете, мне переломили хребет? Ошибаетесь! Даже там, за зоной, я сохранил веру в идеалы своей юности. И я верил, что несправедливость рассеется, как туман.

КИСТОЧКИН

Почему же несправедливость? А история, проф? Исторически-то это было справедливо. Негуманно, быть может, а? А исторический гуманизм? Если любить слова, надо уметь с ними обращаться, лапуля. Вот Сталин и Мао умели прекрасно.

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Ну и что?

КИСТОЧКИН

(неожиданно растерявшись). Как что?

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Сдохли оба эти ничтожества, и дело с концом.

КИСТОЧКИН

(необъяснимо «поплыл», закачался. Глухое невнятное бормотание). Сдохли, говоришь?.. Тра-та-та, говоришь?.. Чижика, говоришь, собаку, петьку, говоришь, забияку?.. А?.. Квитанции?.. Где квитанции? (Встряхивается, берет себя в руки, орет.) У меня все в порядке!

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Хватит кривляться! Я вижу, что тебе не по себе.

КИСТОЧКИН

Победитель! Да я могу справиться с тобой в одну минуту.

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Ну-ка попробуй!

КИСТОЧКИН

(устало). Ладно, Петька, не будем. Мне что-то стало тяжело. Знаешь, я попал в какой-то странный переплет, у меня душа раздваивается…

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Еще бы! Ты презираешь всех людей.

КИСТОЧКИН

(очень устало). Нет, я ошибся, я разбит, искалечен. Я пытался стать невозможным силачом, но оказалось, что меня ребенок пальцем может перешибить…

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

(тихо). Ты это серьезно?

КИСТОЧКИН

Понимаешь, какое-то дикое состояние… должно быть, это переходный этап… Ведь все, что я сейчас говорил – это муть, позерство, это от слабости. Уехать, что ли, куда-нибудь? Возьми меня с собой, старик! Просто в память о старой дружбе.

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

(мрачно). Если ты это серьезно, тогда поехали.

КИСТОЧКИН

(дико хохочет). Вот видишь, как с тобой просто, пень! Дубина стоеросовая! Деревенщина!

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

Это просто уже любопытно.

АБРОСКИН

Да-а, довольно редкий феномен.

КИСТОЧКИН

Девочки, вы беззащитны, потому что вы в плену своего фетишизма – вера, дружба, любовь. Вот он влюбился, этот импотент, в вашу дочку, профессор. А кто ее дерет? Я! Эй, Светка!

Освещается кровать в правом углу сцены. На ней сидит Светлана.

СВЕТЛАНА

Ну, теперь мне можно немного пофантазировать?

КИСТОЧКИН

Валяй! Позабавь джентльменов.

СВЕТЛАНА

Я начинаю. Ты стал другим. Ты любишь меня.

КИСТОЧКИН

Не валяй дурака! Фантазируй, но без глупостей!

СВЕТЛАНА

Ты стал другим, мужественным и благородным. Ты любишь меня. Я люблю тебя. Ты любишь меня…

КИСТОЧКИН

Молчать!

СВЕТЛАНА

(читает, словно заклинание). Ты любишь меня! Я люблю тебя!

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

(Кисточкину). Что, не получается?!

КИСТОЧКИН

Но – все-таки любит-то она меня, а не тебя. А от иллюзий я ее отучу.

ТРЕУГОЛЬНИКОВ

(подходит к Светлане). Светлана, я люблю тебя. Ты любишь меня, а не его.

СВЕТЛАНА

Да, я люблю тебя. Ты любишь меня.

КИСТОЧКИН

Молчать, глупая девка!

СВЕТЛАНА

(Треугольникову). Я люблю тебя. Ты любишь меня.