129  

Он не знал, что там планирует Макги, но нетрудно было догадаться. Да, они полетят в Эндрюс, только вместе с Чарли. Без особых хлопот Кэп выведет ее за пределы Конторы – едва ли кому другому в целом мире это по силам. Они полетят в Эндрюс, не на Гавайи. Возможно, Энди рассчитывает скрыться в Вашингтоне. Или, когда они сядут в Дурбане, Кэп, как послушный робот, велит подать к трапу служебную машину. В этом случае они скроются в Шайтауне – а через два дня дадут о себе знать кричащими заголовками в чикагской «Трибюн».

Была у него мысль самоустраниться. Тоже забавный вариант. Кэп, скорее всего, окончит свои дни в психушке, бормоча про клюшки для гольфа, или наложит на себя руки. Ну а Контора... достаточно представить муравейник, который облили нитроглицерином и сейчас подожгут. ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ СЕМЬИ МАКГИ... одна такая заметочка в прессе, и через пять месяцев, полагал Рэйнберд, Контора прекратит свое существование. Туда ей и дорога – он не присягал на верность Конторе. Он сам себе голова, покрытый шрамами джентльмен удачи, меднокожий ангел смерти, и знамена, под которыми он служит, для него не более чем половая тряпка. С Конторой он ничем не связан. Он связан с Чарли.

Им предстоит свидание. Он заглянет в ее глаза, она в его единственный... а следующий шаг они, возможно, сделают вместе, объятые пламенем. Что, убивая ее, он, вероятно, спасает мир от светопреставления, он тоже не думал. Он не присягал миру на верность, как и Конторе.

Мир и Контора вырвали его с корнем из родной замкнутой среды, которая, наверно, была его единственным спасением... и сделали из него сначала послушного пьянчужку-краснокожего, подручного на бензоколонке, а потом лоточника, продававшего «индейские» фигурки на какой-то занюханной дороге между Фениксом и Флэгстаффом. Но Чарли, Чарли!

С того затянувшегося вечера, когда темнота бросила их в объятия друг другу, они закружились и поныне кружатся в вальсе смерти. То, о чем он лишь подозревал ранним утром в Вашингтоне, когда приканчивал Уэнлесса, превратилось в стопроцентную уверенность: девочка принадлежит ему. Но это будет акция любви, а не разрушения, хотя на первый взгляд все наоборот.

Он готов. Он в общем-то давно искал смерти. Ну а смерть от ее рук, на ее костре – это уже близко к жертвенности... а то и к отпущению грехов.

Стоит только дать возможность ей и ее отцу быть вместе, как Чарли станет заряженной винтовкой – или, лучше сказать, огнеметом.

Он проследит за ней и даст им эту возможность. Что дальше – кто знает?.. Да и зачем знать? Разве это не испортит все удовольствие?

В тот же день Рэйнберд слетал в Вашингтон, где нашел предприимчивого адвоката, не гнушавшегося работать дотемна. Он вручил ему три сотни долларов в мелких купюрах. И так, в адвокатской конторе, Джон Рэйнберд уладил немногие свои дела, чтобы завтра быть готовым ко всему.

Воспламеняющая взглядом

На столе перед Кэпом как попало лежали телеграммы и деловые бумаги. О них было забыто. Обо всем было забыто, кроме змей и клюшек для гольфа да еще того, что он должен сделать без четверти час. Он спустится вниз к Энди Макги. Он очень рассчитывал на то, что Энди скажет ему, как поступать дальше. Он очень рассчитывал на то, что Энди устроит все в лучшем виде.

За этой чертой – без четверти час – будущее виделось Кэпу бездонной черной воронкой.

Его это не тревожило. Как-то даже легче стало.

Без четверти десять Джон Рэйнберд незаметно проскользнул в наблюдательную комнату – по соседству с квартиркой Чарли. Перед мониторами сидел Луис Трантер, мужчина необъятных размеров, едва помещавшийся на стуле. За стеной, если верить термометру, стабильно держались шестьдесят восемь градусов. Луис полуобернулся на скрип двери и при виде Рэйнберда весь напрягся.

– А говорили, что вы уехали, – сказал он.

– Отмотался, – сказал Рэйнберд. – Учтите, Луис, сегодня утром вы мен не видели.

Луис смотрел на него непонимающим взглядом.

– Вы меня не видели, – повторил Рэйнберд. – После пяти – все что угодно. Но до пяти вы меня не видели. А если что ляпнете, жирку у вас малость поубавится. Уразумели?

Луис Трантер заметно побледнел. Сладкий пирожок, который он ел, упал на наклонную металлическую панель пульта обслуживания. Пирожок скатился и, незамеченный, упал на пол, оставив за собой шлейф крошек. У Луиса мгновенно пропал аппетит. Ему приходилось слышать, что этот малый псих, теперь он и сам убедился.

  129  
×
×