ДУШ... ЧАРЛИ, НАВЕРНО, ПРИНИМАЕТ ДУШ.
Он открыл глаза и увидел незнакомый потолок с перекладинами. Где мы?
Постепенно все вставало на свои места, но на секунду он испытал страх (как во сне, когда падаешь с большой высоты); за последний год они сменили так много мест, так часто чудом избегали опасности, так велико было напряжение. Он с чувством потери вспомнил свой сон, захотел снова оказаться в нем вместе с Грэнтером Макги, умершим двадцать лет назад.
Гастингс Глен. Он был в Гастингс Глене. Они оба были в Гастингс Глене.
Голова болела, но не так, как минувшей ночью, когда бородатый парень высадил их. Боль уменьшилась до равномерной глухой пульсации. Если все пойдет, как бывало прежде, глухие удары к вечеру ослабнут, а к утру совсем исчезнет и еле ощутимая тяжесть. Душ выключили.
Он сел на кровати, взглянул на часы. Было без четверти одиннадцать.
– Чарли?
Она вошла в спальню, изо всех сил растираясь полотенцем.
– Доброе утро, папочка.
– Доброе утро. Как ты?
– Есть хочется, – сказала она, подошла к стулу, где оставила свои вещи, подняла зеленую блузку. Понюхала. Поморщилась. – Нужно сменить одежду.
– Придется надеть эту, малышка. Сегодня попозже мы тебе что-нибудь достанем.
– Ну, а с едой так долго ждать не придется?
– Сядем на попутку и остановимся у первого же кафе.
– Папочка, когда я пошла в школу, ты не разрешил мне ездить с посторонними. – Она была в трусиках и зеленой блузке. Вопросительно смотрела на него.
Энди встал с постели, подошел к ней, обнял за плечи.
– Незнакомый черт порой лучше знакомого, – сказал он. – Понимаешь, что это значит, детка?
Она задумалась. Знакомый черт – это люди из Конторы, сообразила она. Те, что позавчера гнались за ними по нью-йоркской улице. Незнакомый черт...
– Это значит, что не все люди в машинах работают на эту Контору, – сказала она.
Он ответил улыбкой:
– Правильно, а то, что я говорил раньше, тоже верно, запомни, Чарли: когда попадешь в переплет, иногда приходится делать то, чего не сделаешь в обычных условиях. Улыбка Чарли увяла. Лицо ее стало серьезным, настороженным.
– Заставлять деньги сыпаться из телефонов?
– Да, – сказал он.
– Это не было плохим поступком?
– Нет. В тех обстоятельствах не было.
– Потому что, попав в переплет, делаешь то, что нужно, чтобы выбраться.
– Да. За некоторыми исключениями.
– Какими исключениями, папочка?
Он взъерошил ей волосы:
– Сейчас неважно, Чарли. Взбодрись. Но она не смогла взбодриться.
– Я не хотела поджигать того парня! Я не нарочно...
– Разумеется, не нарочно.
Она расцвела в улыбке, так похожей на улыбку Вики.
– Как сегодня голова, папочка?
– Гораздо лучше, спасибо.
– Хорошо. – Она смотрела на него внимательно. – Глаз у тебя смешной.
– Какой глаз?
Указала на левый:
– Вот этот.
– Да? – Он пошел в туалет и протер кружок на запотевшем зеркале.
Он изучал свой глаз, и его добродушное настроение таяло. Правый глаз обычный, серо-зеленый – цвет океана в облачный весенний день. Левый тоже серо-зеленый, но белок покрыт кровяными прожилками, а зрачок кажетс меньше правого. Веко сильно нависало, чего раньше он не замечал.
Внезапно в голове раздался голос Вики. Он звучал так ясно, словно она стояла рядом. ЭТИ ГОЛОВНЫЕ БОЛИ, ОНИ ПУГАЮТ МЕНЯ ЭНДИ. С ТОБОЙ ТОЖЕ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА ТЫ ДАЕШЬ МЫСЛЕННЫЙ ПОСЫЛ ИЛИ КАК ТЫ ТАМ ЕГО НАЗЫВАЕШЬ.
За этой мыслью возник образ воздушного шара, взлетающего все выше... и выше... и выше... и – бах – шар взорвался.
Он стал тщательно исследовать левую половину лица, ощупывая ее кончиками пальцев правой руки, как мужчина из телерекламной заставки, изумленный тем, как гладко он выбрился; обнаружил три совсем нечувствительные точки – одну под левым глазом, одну на левой щеке и одну как раз под левым виском. Страх, подобно утреннему туману, медленно расползался по его телу, страх не столько за себя, сколько за Чарли: что случится, если она останется одна...
Она возникла в зеркале, словно по его зову.
– Папочка? – Голос звучал немного испуганно. – Как ты?
– В порядке, – спокойно сказал он. Без волнения, но и не очень уверенно. – Вот думаю, не надо ли мне побриться.
Она прикрыла рот рукой,хихикнула:
– Колючий, как посудный ерш. У-ух. Колючка.
Он загнал ее в спальню и потерся колючей щекой об ее гладкую щечку. Чарли хихикала и отталкивала его.
Пока Энди щекотал дочку отросшей щетиной, Орвид Джеймисон, он же О'Джей, он же Живчик, вместе с другим агентом Конторы Брюсом Куком вылезал из светло-голубого «шевроле» около закусочной «Гастингс дайнер».