Юная шотландка Мерри Стюарт мечтала о браке с английским аристократом...
Тибидохс продолжал жить, хотя это уже был не тот Тибидохс… Многим не...
У товарища Бродяги с собой было хитрое устройство — зарядное устройство на солнечных батареях. При некоторой сноровке оно подсоединялось к имевшимся у нас «зарядкам» и для радиостанций, и для аккумуляторов от наших игрушечных автоматов. Во время одного из совещаний было решено, что они ни за что не должны попасть в руки немцев — Дениц[61] бы до потолка от радости подпрыгнул. Получить в руки аккумулятор размером с две пачки папирос, выдающий на-гора двенадцать вольт и емкостью в три ампер-часа, — да у немцев появлялся нехилый шанс войну еще на годик-другой затянуть после модернизации своих подлодок с помощью таких аккумуляторов! Вот и приходилось мне теперь следить за тем, чтобы панель с элементами солнечной батареи особо не затенялась. Правда, в таком режиме мощности устройства хватает только для зарядки слабых батарей для раций, но мощные аккумы для «приводов» у нас пока были, что называется, «под завязку». Ну а при нужде и их зарядить не проблема — только движок у «Круппа» или «Опеля» завести.
Вскоре после обеда ко мне подошел Бухгалтер:
— Антон, не возражаешь, если я с тобой посижу?
— Возражаю. Только снаружи.
— Ну, снаружи так снаружи.
Я добавил громкости и вышел из палатки. Усевшись в паре метров от нее на бревнышко, я достал из кармана пачку немецких сигарет и поманил Трошина.
— Ты, Вячеслав, не обижайся, но нельзя тебе туда.
— Да я понимаю… А ты ничего не пропустишь, пока куришь тут?
— Услышу…
Мы молча закурили.
— Слав, я вот чего тебя спросить хотел, — начал я.
— Да?
— Ты ж майором был, так?
— Да.
— А как рядовым оказался?
— Может, не будем об этом? — просяще сказал Трошин.
— Отчего же? Хочется знать, кто мне спину прикрывать завтра будет…
— Ну… — замялся Вячеслав.
— Смелее, — подбодрил я его, — я же не справку запрашиваю с тем, чтобы тебя тиранить, а по-людски предлагаю поговорить.
— Понимаешь, Антон, когда вся эта бодяга с заговорами и предателями у нас в округе завертелась… — он шумно откашлялся, — я перетрусил.
— А чего испугался?
— Ну… я Якира лично знал…
— И что? Его многие знали…
— Короче, перетрусил я. Меня для беседы к вам приглашали.
— Для беседы или на допрос?
— Для беседы, дескать, имеете что сообщить, товарищ майор…
— И чего страшного в этом?
— Сейчас, конечно, уже не так воспринимаю, а тогда… Запил я…
— А вот это ты зря! В бутылке не спрячешься и от беды ею не закроешься!
— Тебе легко говорить! — с обидой сказал, почти крикнул Вячеслав.
— Да, мне — легко… — спокойно ответил я. — А дальше что?
— Покуролесил я сильно, несколько раз за пьяные драки в милиции оказывался… А потом разжаловали меня… Сначала в старшие лейтенанты… А я не одумался, а когда спохватился — уже поздно было… В сержантах я оказался.
— Так отчего ты рядовой сейчас?
— Это уже три месяца назад, весной. К нам нового комиссара в дивизион прислали, из партпризыва. Не поверишь, дуб — дубом, но с таким гонором… Он до этого каким-то там секретарем был.
— И ты снова залетел? — закончил я за него.
— Ну да, но ты не думай, я с весны сорокового — ни капли в рот не беру.
— Верю. А с комиссаром о чем поцапался?
— А он речугу нам на позициях во время полковых учений говорил. И для убедительности кулаком по панораме долбил. Я ему и сказал, чтобы не портил ценное имущество. А он — на дыбы! Вкатали мне… За дискредитацию…
ГЛАВА 60
Вот уже четвертый день мы носились по окрестностям, пытаясь раздобыть взрывчатку. Тотен понимал, что старшим поисковой группы он стал только потому, что Антона подстрелили и он сейчас не ходок. Вот уже почти пять лет они играют с Артом в паре, и Алик привык к своему старшому. Но ничего не поделаешь, приходится теперь думать и делать за себя «и за того парня».
Замаскировав мотоцикл в кустах, они вместе с Зельцем и одним из окруженцев, Сомовым, пешком прочесывали очередной лесок, расположенный примерно в семи километрах к северу от базы. Когда командир с Бродягой объясняли задачу, они специально упирали на то, что он, Алик, ни на минуту не должен забывать, что группа действует во вражеском тылу. «Опасайся всех! Немцев, окруженцев, селян. Про первых — сам понимаешь, вторые по тебе жахнут из всех стволов, поскольку ты одет в странную форму, ну а селяне… А зачем им знать, что тут кто-то шарится?» — так говорил Фермер еще каких-то два часа назад на инструктаже. И Тотен старался оправдать.