Переиграть войну! В «котле» времени

Когда в начале десятого мы вернулись в лагерь, то я был немедленно вызван в штаб. На этот раз это был не «большой военный совет в лагере команчей», а нормальное «производственное совещание». Выслушав наши доклады, Фермер записал что-то себе в блокнот, а потом сказал:

— Молодцы! Поработали все сегодня неплохо, но предстоит еще попыхтеть.

— А что такое? — поинтересовался Бродяга.

— Ну, пока вы там сало и бимбер потребляли и за колхозницами бегали, я тут головой думал.

— Ну и что надумал? — спросил Бродяга.

— Ноги нам делать отсюда надо, вот что! Так что слушай мой приказ. Провести передислокацию отряда вот в этот район. — И Фермер, положив на стол трофейную карту, карандашом очертил крупный лесной массив километрах в пяти к северу от той рощи, где мы находились. — Начало движения — двадцать три ноль-ноль. Так что готовьтесь. Еще какие-нибудь новости есть?

Я поднял руку:

— Я Трошину позывной дал.

— Какой?

— Бухгалтер.

— А что так?

— В уме считает быстро — артиллерист…

— Ну и добре.

Мы действительно засиделись на одном месте, а с учетом того, что нам еще предстояло выплавлять взрывчатку из снарядов и тренировать новых членов отряда, следовало подыскать местечко потише и подальше от магистральных дорог. Массив, выбранный командиром, был большим, местами заболоченным, лесом, раскинувшимся между деревнями Дмитрево и Малые Бесяды, на площади в пару десятков квадратных километров.

«А что, — подумал я, — весьма удобно — и до шоссе, на котором мы планировали провести пару диверсий, недалеко, и уйти есть куда. Да и до заветного дупла завтра недалеко ехать». Хотя, если честно, в успех оперативной игры Бродяги я не сильно верил.

К моему удивлению, за прошедшие три дня наша группа успела обрасти таким количеством барахла, что нашему зампотылу в лице Казачины пришлось изрядно постараться, чтобы разместить все «нажитое непосильным трудом» в транспорте.

Поскольку собирать мне, кроме личных вещей, было особо нечего, то я стал помогать Бродяге ликвидировать следы нашего присутствия. Не все, конечно, а те, что могли указывать на некоторую специфичность нашей «гоп-компании». Ведь понятно, что обычные окруженцы не стали бы строить радиопомост, да и кучки металлических опилок, оставшиеся после потрошения снарядов, тоже следовало спрятать. Пока мы, подсвечивая себе фонариками, занимались хозработами, я спросил у Александра:

— Слушай, а что ты, когда Старинову и Судоплатову приветы передавал, не сказал от кого?

— Понимаешь, Тоша, я вначале хотел сказать, что привет от «Фермера», но в последний момент вспомнил, что этот позывной был у генерала Скоблина.

— А это кто такой?

— Из белых, но в тридцатые работал на ГПУ — НКВД — помогал при похищении генерала Миллера.

— Это начальник РОВСа который?

— Да.

— Тогда палево было бы.

— Скоблин при невыясненных обстоятельствах исчез в тридцать седьмом.

— Что значит «исчез»?

— Кто говорил, что его НКВД ликвидировало, Судоплатов писал, что Скоблин погиб во время бомбежки в Испании, а некоторые — что он бежал в Америку.

— Тады ой!

— Но поиграть на этом можно, обдумать только все как следует надо.

— Ну, там видно будет. К дуплу пойдешь?

— А кто еще сможет?

— Верно, но мы с Люком тебя прикроем.

— Я на это надеюсь.

Потом Шура опустился на четвереньки и при свете двух фонарей еще раз осмотрел землю:

— А, все равно найдут, если будут по-серьезному искать… — И, встав, отряхнул колени.

ГЛАВА 45

Пять километров до новой базы наша колонна проехала за два часа. Неплохой результат, если учитывать, что мы ехали ночью, по совершенно незнакомой местности, а дорожные указатели здесь появятся лет через тридцать, никак не раньше. Люк с Тотеном и Зельцем ехали впереди колонны на мотоцикле, я вел «ублюдка», в котором, расположившись на тюках с имуществом и выставив на каждую сторону по пулемету, разместились Дед Никто и Бухгалтер. За мной ехали на «эмке» командир вместе с Бродягой, а замыкал колонну «Опель», за рулем которого гордо восседал ефрейтор Чернов.

Проехав Волковщину и Скнаревичи, мы повернули на север и вскоре доехали до хутора Дмитрево, за которым и начинался интересовавший нас лес. Самое смешное, что в этом лесу тоже была смолокурня, о чем свидетельствовала надпись «Смола» на советской карте.