Автоматная баллада

– Не забыл, – глухо проронил Швейцарец. – Просто… просто мне кажется, что малышка – это не очень подходящее сейчас слово.

– А я думаю, самое то… Подушка!

Она договаривала, уже вскочив – быстро и упруго, словно пластинка булата. Шаг, второй… его рукам хрупкое тело показалось невесомым, но пружины древней кровати отреагировали на их акробатический этюд протестующим скрипом.

– Подушка, Подушка, Подушка. Любимый Подушка.

– Малыш…

Она прильнула к нему и замерла – уютная мягкость, теплая и ласковая волна лунного света.

…а обоев на дальней стене не имелось, да и с подходящей для них ровной поверхностью дело было не так, чтобы очень, но зато каждое бревно покрыто причудливой резьбой и не в привычном грубоватом завитушно-посконном стиле, нет, четкие рисунки ассоциировались скорее с японскими или китайскими гравюрами. Странно даже, что не тематические, раз уж взялись вырезать, могли б и сюнга^[13] какое-нибудь… А вообще – кому-то, похоже, очень сильно было нечего делать, не без ехидства подумал Швейцарец и сразу же одернул себя – человек создал Красоту, а ты сразу… сюнга. Каждое бревно, сверху вниз и на всю длину – нет, просто на заказ так не работают, это вырезал одержимый. В хорошем смысле данного слова – одержимый желанием поделиться с окружающим миром, дать остальным слепцам увидеть хотя бы частицу света…

Если на том свете и вправду нет ни рая, ни ада, то хотя бы кущи завести стоит – для таких вот людей.

Впрочем, для котлов со смолой тоже имеется немало подходящих кандидатур.

– Осторожно, сережка…

– Прости. Больно?

– Есть немножко. Я ведь давно не надевала, а сейчас вставила, а кончики ухов…

– Мочки.

– … а кончики ухов взяли да припухли, – упрямо договорила она и жалобно-протяжно шепнула: – Но-оеть.

– Так сними.

– Не, не хочу. Привыкать буду. Тебе-то хоть они понравились?

– Очень.

– А почему не сказал?

– Ты не спрашивала.

– Ох, Подушка-Подушка… из тебя ну каждое малюсенькое словечко клещами тянуть приходится. Ты будто улитка: вымолвил полсловечка и сразу шасть обратно в раковину.

– Мне и в самом деле понравились твои новые серьги, – маленькая ладонь осторожно скользнула по его плечу, и Швейцарец накрыл ее своей. – Жемчуг тебе к лицу. В следующий раз непременно привезу тебе ожерелье… или нет, еще лучше – два месяца назад я в Новохабаровске платье видел, с жемчужными пуговицами. Хочешь?

– Конечно, хочу. А какое оно, это платье? Расскажи, а?

Швейцарец замялся. Во-первых, столь неосторожно упомянутое им платье являло собой, по его же собственным гипотезам, не совсем платье, а лишь верхнюю половину чего-то большего. По крайней мере, иного варианта, объясняющего символичность длины юбчонки, кроме как тот, что эта… гхм, не очень широкая лента должна быть скрыта под настоящей юбкой, он придумать не сумел. Во-вторых, Швейцарцу сейчас меньше всего хотелось бы объяснять Маше, при каких именно обстоятельствах он это платье видел.

Хотя, если вдуматься, ничего такого уж… да он и сейчас, если уж на то пошло, никому и ничем не обязан!

– Белое. На узеньких бретельках.

– Шелковое?

– Нет.

– А какое?

– Не знаю, – признался он. – Я так и не понял, из чего оно сшито. Но смотрится красиво.

– Ой, хочу-хочу-хочу.

– Значит, получишь.

Он сказал это и вдруг ощутил во рту горечь, словно выпил полную чашку любимого хвойного отвара Старика. «Ведь ты врешь! – зло рявкнул кто-то в глубине черепной коробки. – Брешешь, как пес, а зачем? Ведь ты уже все для себя решил и знаешь ответ, так для чего и кому это нужно? Неужели глаза у правды страшнее дюжины автоматных стволов – в них-то ты заглядывал не в пример спокойнее! А сейчас…»

«…сейчас, – торопливо возразил Швейцарец этому невидимому, – вот именно, сейчас. Я скажу, обязательно скажу, никуда мне не деться, не уйти… но пока есть время, я не хочу разрушать этот хрупкий уютный мирок, наше с ней зыбкое… да, пожалуй, это даже можно назвать и счастьем. Странноватое такое счастье, понимаю – но где нам с ней взять другое?»

А она лежала, обняв, прижавшись к нему всем телом, – просто удивительно, как много мужчины способна заставить соприкоснуться с собой такая маленькая, казалось бы, по виду, девчушка. Малышка.

Уснуть бы так вот с ней… да нельзя!

– Малыш.

– Да, – сонно отозвалась она.

– Я… – он осекся, почувствовав, как тонкие пальчики выскользнули из-под его ладони и едва ощутимыми касаниями прочертили дорожку по животу… и ниже.

---

13 Сюнга (весенние картинки) – эротические японские гравюры