Роза Марена

«Но я же в этом не виновата, правда?» — подумала она и удивилась, потрясенная собственным спокойствием.

Рози приблизилась к киоску и положила руку на прилавок. С надеждой и страхом посмотрела на склоненную голову мужчины в роговых очках, посмотрела на его коричневатую веснушчатую кожу, проглядывавшую сквозь редеющие волосы, уложенные на черепе аккуратными тонкими рядами. Она ожидала, что он поднимет голову и обратит внимание на нее, однако он увлекся чтением газеты на иностранном языке, который показался ей не то греческим, не то русским. Он осторожно перевернул страницу и сосредоточился над фотографией двух футболистов, борющихся за мяч.

— Простите, — произнесла она тонким голосом, и человек, оторвавшись от газеты, поднял голову.

«Пожалуйста, пусть у него будут добрые глаза, — взмолилась она неожиданно. —

Даже если он не в силах мне помочь, пусть у него будут добрые глаза… и пусть он увидит меня, меня, настоящего человека, который стоит перед ним и которому не за что держаться, кроме тонкого ремня сумочки «Кмарт».

И увидела, что у него действительно добрые глаза. Близорукие и плавающие за толстыми линзами очков… но добрые.

— Простите, но не могли бы вы помочь мне? — спросила она.

3

Доброволец общества «Помощь путешественникам» представился. Его звали Питер Слоуик, и он выслушал рассказ Рози в сосредоточенном молчании.

Она рассказала столько, сколько сочла нужным, внутренне придя к выводу, что вряд ли сможет рассчитывать на доброту незнакомцев, если утаит правду о себе из гордости или стыда. Единственной важной вещью, о которой промолчала — потому что не знала, какими словами это выразить, — было ее ощущение полной безоружности, абсолютной неподготовленности к встрече с внешним миром. До последних восемнадцати часов она не представляла, насколько незнаком ей мир, о котором получала информацию из телевизионных программ или ежедневных газет, купленных мужем по дороге с работы домой.

— Как я понимаю, вы покинули дом совершенно неожиданно, — сказал мистер Слоуик, — но в пути, пока ехал автобус, у вас не возникало мыслей о том, чем вы будете заниматься или куда вам следует обратиться после того, как вы доберетесь сюда? Никаких идей?

— Я думала, что смогу найти женскую гостиницу или что-нибудь в этом роде, — ответила она. — Есть здесь что-нибудь подобное?

— Да, мне известны по крайней мере три таких заведения, однако даже в самом дешевом плата за постой настолько высока, что ваши денежные запасы истощатся максимум через неделю. Это отели большей частью для состоятельных дам — женщин, которые приехали провести недельку в городе, где много роскошных магазинов, или же остановились здесь, чтобы навестить родственников, которые не могут разместить их у себя.

— Ах вот как, — произнесла она. — Может, попробовать женскую организацию YWCA?

Мистер Слоуик покачал головой:

— Последнее общежитие YWCA закрылось еще в девяностом году. У них возникли проблемы из-за того, что общежития оказались переполнены людьми с умственными расстройствами и наркоманами.

Она ощутила приближение паники, затем заставила себя вспомнить о людях, спящих на полу вокзала и крепко сжимающих в руках полиэтиленовые пакеты с жалким набором имущества. «В крайнем случае я смогу присоединиться к ним», — подумала она.

— Может, у вас имеются какие-нибудь предложения?

Он задержал на ней взгляд на несколько секунд, постукивая кончиком шариковой ручки по нижней губе, — ничем не примечательный мужчина с обыкновенной внешностью, который, тем не менее, увидел ее и поговорил с ней, а не послал ко всем чертям. «И еще он не попросил меня подойти поближе, чтобы он смог поговорить со мной начистоту», — добавила она мысленно.

Слоуик, казалось, принял решение. Он расстегнул пиджак (среднего качества полиэстеровый пиджак, который видел и лучшие времена), покопался во внутреннем нагрудном кармане и извлек на свет визитную карточку. На той стороне, где под логотипом организации «Помощь путешественникам» было указано его имя, он аккуратными печатными буквами вывел адрес. Затем перевернул карточку и поставил роспись на чистой стороне; необычно крупные буквы показались ей смешными. Его подпись, едва вместившаяся на чистой стороне визитной карточки, напомнила ей урок истории в старшей школке, на котором учитель объяснил, почему Джон Хэнкок написал свое имя под Декларацией независимости увеличенными буквами. «Чтобы король Джордж смог прочитать его без очков», — такую фразу приписывает история Джону Хэнкоку.