Он вернулся, наклонился над передним сиденьем… и вдруг его оглушил запах, о котором говорила Ли и которого он сам раньше не чувствовал.
Теперь он был — тяжелый, резкий смрад гнилого мяса. У него сразу заслезились глаза и сперло в горле. Эрни выдернул ключи из замка и выпрямился. Потом замер, дрожа всем телом и почти с ужасом глядя на Кристину.
— Эрни, там, был запах. Отвратительный запах гнили… ты знаешь, о чем я говорю.
— Нет, не имею ни малейшего представления… ты все выдумываешь.
Но если почувствовала она, то почувствовал и он. Эрни внезапно повернулся и побежал через улицу, в пиццерию Джино.
Он заказал пиццу, которую уже не хотел, разменял несколько долларов и пошел к телефонной будке, стоявшей рядом с патефоном-автоматом. Звучала какая-то ритмичная мелодия. Раньше он ее не слышал.
Сначала он позвонил домой. Ответил отец, его голос был ровным и невыразительным — Эрни никогда не слышал у него такого спокойного голоса и почувствовал себя еще более подавленным, чем прежде.
— Привет, пап, — неуверенно произнес он. — Извини, я не заметил, что уже поздно.
— Ничего, — сказал Майкл. Он говорил так монотонно, что подавленность Эрни переросла в нечто, похожее на испуг. — Ты где, в гараже?
— Нет — у Джино. В пиццерии Джино. Пап, у тебя все в порядке? У тебя какой-то странный голос.
— У меня все в порядке, — сказал Майкл. — Я только что выбросил в мусорное ведро твой ужин, твоя мать снова плачет наверху, а ты проводишь время в пиццерии. Да, у меня все в порядке. Нравится тебе твоя машина, Эрни?
У Эрни комок подступил к горлу.
Проглотив его, он сказал:
— Пап, по-моему, это нечестно.
— А по-моему, мне уже безразлично, что ты считаешь честным, а что — нечестным, — все так же монотонно проговорил Майкл. — Сначала ты решил, что сам будешь судить свои поступки. Я не возражал. Но в последний месяц я вообще перестал понимать тебя и то, что с тобой происходит. Твоя мать тоже не понимает этого, но многое чувствует и поэтому расстраивается. Я знаю, она тоже виновата, но не думаю, что ей от этого легче.
— Пап, я всего лишь не заметил, что уже стемнело! — воскликнул Эрни. — Прошу тебя, не делай из мухи слона!
— Ты катался по городу?
— Да, но…
— Я так и думал, — сказал Майкл. — Ты сегодня приедешь домой?
— Да, скоро, — ответил Эрни. — Мне только нужно заехать в гараж. Уилл просил меня кое-что разузнать в Филли…
— Извини, это мне тоже безразлично, — перебил его Майкл. Он говорил вежливо и холодно.
— Жаль, — проронил Эрни упавшим голосом. Сейчас он был испуган. Очень испуган.
— Эрни?
— Что? — почти прошептал Эрни.
— Что происходит?
— Не понимаю, о чем ты говоришь?
— Ладно, я объясню. Тот детектив приходил ко мне в офис. У Регины он тоже был. И очень расстроил ее. Вряд ли он этого добивался, но…
— Что у него на этот раз? — взорвался Эрни. — Что нужно этому говнюку?
— Ты его — что?
— Ничего. — Он проглотил что-то, похожее на комок пыли. — Что у него на этот раз?
— Реппертон, — сказал его отец. — И двое других ребят. А ты думал что? Геополитическая ситуация в Бразилии?
— С Реппертоном произошел несчастный случай, — сказал Эрни. — Во имя Христа, зачем ему надо было говорить с тобой и мамой о каком-то несчастном случае?
— Я не знаю. — Майкл Каннингейм помолчал. — А ты?
— Откуда мне знать? — заорал Эрни. — Я был в Филадельфии, откуда мне что-нибудь знать? Я играл в шахматы, и… и… и все! — Он выдохнул.
— Еще раз, — терпеливо произнес Майкл Каннингейм. — Что-нибудь происходит, Эрни?
Он подумал о запахе, о смраде гнилого мяса. Ли давилась, посинев и хватаясь за горло. Он пытался помочь ей, хлопая ее по спине, потому что так поступал, когда кто-нибудь давился; такой вещи, как способ Хаймлиша, не существовало, его еще не изобрели, а кроме того, именно так все и должно было кончиться, только не в машине… а у дороги… на его руках…
Он закрыл глаза и почувствовал сильное головокружение.
— Эрни?
— Ничего не происходит, — процедил сквозь стиснутые зубы. — Ничего, кроме того, что все стараются лезть в мои дела, а я хочу хоть что-нибудь делать самостоятельно, без посторонних советчиков и воспитателей.
— Хорошо, — по-прежнему спокойно произнес его отец. — Если захочешь поговорить со мной, то я готов выслушать тебя. Я давно был готов выслушать тебя, хотя не так ясно давал понять об этом, как было бы нужно. Не забудь поцеловать маму, когда вернешься.