Кристина

Это как в кинофильме. А если вы можете прокрутить кинопленку в обратную сторону…

— Сэр, вы будете что-нибудь еще заказывать? — спросил библиотекарь, и я чуть не вскрикнул от испуга.

* * *

Вечером я позвонил Джорджу Лебэю. — Да, мистер Гилдер, — сказал он. У него был еще более старый, уставший голос. — Я хорошо помню вас. У нас с вами был тягостный разговор в одном из самых плохих мотелей Америки. Чем могу быть полезен для вас?

Я колебался. Должен ли я был сказать ему, что его брат восстал из мертвых? Что даже могила не смогла положить конец его ненависти к говнюкам? Сказать, что он завладел моим другом и выбрал его так же бесповоротно, как Эрни остановил свой выбор на Кристине? Должны ли мы были поговорить о смерти и бессмертии, о времени и нетленной любви?

— Мистер Гилдер? Вы никуда не ушли?

— У меня неприятности, мистер Лебэй. И я не знаю, как рассказать вам о них. Это касается вашего брата.

В его голосе послышалась какая-то напряженность.

— Не понимаю, как ваши неприятности могут касаться его. Ролли умер.

— В том-то и дело. — Я уже не мог контролировать собственного голоса. Он задрожал и чуть не сорвался на фальцет. — По-моему, он не умер.

— О чем вы? — Его интонации были укоряющими и испуганными. — Извините, но ваша шутка лишена всякого юмора.

— Это не шутка. Позвольте, я расскажу вам обо всем том, что случилось после смерти вашего брата.

— Мистер Гилдер, передо мной лежит рукопись, которую нужно срочно корректировать, и у меня совершенно нет времени на…

— Пожалуйста, — сказал я. — Прошу вас, мистер Лебэй, пожалуйста, помогите мне и моему другу.

В трубке наступило долгое молчание, а потом Лебэй вздохнул.

— Рассказывайте вашу историю, — тоскливо произнес он и через некоторое время добавил:

— Будьте вы прокляты.

* * *

Когда я закончил свой рассказ, в трубке опять наступило молчание.

— Мистер Лебэй? Вы никуда не ушли?

— Я здесь, — наконец произнес он. — Мистер Гилдер — Дэннис — я не хочу вас обидеть, но вы должны понимать, что ваши предположения выходят далеко за границы — возможного психофизиологического феномена и достигают…

Он запнулся.

— Границ сумасшествия?

— Я бы не хотел употреблять подобного выражения. По вашим словам, вы получили серьезную травму на футбольном матче. Не могла ли она оказать какое-то влияние на ваше воображение…

— Мистер Лебэй, — перебил я, — у вашего брата никогда не было поговорки о маленьком бродяге?

— О ком?

— О маленьком бродяге. Ну, вроде того, как, попав скомканной бумагой в мусорную корзину, сказать:

— Два очка. Только вместо этого произнести: «Смотри, как он попал в задницу маленького бродяги». Ваш брат никогда так не говорил?

— Откуда вы узнали об этом? — А затем, не дав мне времени на ответ:

— Он прибегал к этой фразе, когда вы встречались с ним?

— Нет.

— Мистер Гилдер, вы — лжец.

Я ничего не сказал. У меня затряслись руки. Ни один взрослый никогда не говорил мне ничего подобного.

— Дэннис, простите, я виноват. Но мой брат умер. Он был неприятным, возможно, даже порочным человеком. Но он умер, и все эти мрачные фантазии и домыслы…

— Кто такой маленький бродяга? — спросил я. Молчание.

— Это Чарли Чаплин?

Я начал думать, что он вообще не ответит. Но он наконец тяжело вздохнул и проговорил:

— Только косвенно. Он имел в виду Гитлера. Между Гитлером и маленьким бродягой Чаплина было некоторое внешнее сходство. Чаплин даже снял фильм под названием «Великий диктатор». Вероятно, вы никогда не видели его. Но во время войны такое выражение было довольно популярным. Вы слишком молоды, чтобы помнить его. Хотя это ничего не значит.

Настала моя очередь помолчать.

— Это ничего не значит! — закричал он. — У вас есть только фантазии и домыслы! Вы должны сами понимать это!

— У нас в северной Пенсильвании погибли семь человек, — сказал я. — Это не фантазии. На моих гипсовых слепках осталась надпись. Это не домыслы. Я могу прислать их вам, мистер Лебэй. Вы посмотрите на них и узнаете почерк вашего брата.

— Он может оказаться сознательной или бессознательной подделкой.

— Наймите эксперта по почеркам. Я оплачу.

— Вы можете обратиться к эксперту и без моего посредничества.

— Мистер Лебэй, — сказал я. — Убеждать нужно не меня.