ВЕЛИКИЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

И вдруг критики: мы дерьмо, идиоты, отсталые, вот у них там – все лучше – и воевать, и работать, и любить, и изобретать. Все – а-а-а-а-а!

Молчание. Вдруг – ответ: там – все дерьмо, а мы, если вот так разобраться, прибавить, умножить, вычесть и обернуть – то сразу видно, что лучше всех.

И редкий русский отзовется о русских, как о равных среди равных: у всех, мол, свои достоинства и недостатки, удачи и провалы, и у нас – вот такие и такие.

15. Выпьем с горя, где же кружка – русский национальный сосуд для водки? На прощание – про официантов, халдеев проклятых, сколько через них народных денег загублено.

В цивилизованной стране официант – это такой же человек, как ты, и работа у него такая же, и уважение ему такое же, и спрос такой же, просто его работа – принять твой заказ и принести блюда, а вообще вы с ним – равные, у обоих свое человеческое достоинство. У нас официант – обычно, обычно, – это специфическая смесь льстивости и наглости, подобострастия и хамства. Он тут же оценивает платежеспособность клиента, уверенность или робость, агрессивность или покорность. Неуверенному в себе он нагло навяжет блюда подороже, которых бедолага и не хотел. Он будет смотреть свысока. Но если – цыкнуть, чтоб летал мушкой, и дать понять, что пришел знаток с деньгами, он будет сносить от тебя грубость с ласковой улыбкой: «А как же!..» Он попытается навязать слабому клиенту свою волю, чтоб раскрутить на бабки, и презирает его, – но уважает того, кто сам его презирает и гоняет, зато кинет большие чаевые.

Он демонстрирует уважение к силе и презрение к слабости. А вы про демократию. В застолье как нигде раскрывается душа народа, есть мнение.

А варварский рев музыкальных децибел в российских кабаках!

16. И пьем мы как-то уж больно допьяна, имея цель выпить много. Да не только в праздник, а так, вообще. Тоже ведь какая-то туземная черта.

17. И совокупляемся куда беспорядочнее, чем в цивилизованных странах (если верить гадине-статистике). Тоже, понимаете, дети природы… цветы неразумные…

***

Ребята, у нас действительно большие проблемы. Мы действительно наполовину уже потеряли свою страну. И процесс отнюдь не выглядит прекратившимся.

Вместо шоковой терапии, которую нам когда-то обещали, мы получили один шок, зато большой и длинный.

Вся терапия досталась трем процентам богатых, вот они действительно поздоровели домами, кошельками и лицами от диетологов и пластических хирургов.

Россия может быть великой страной.

Но это не значит, что Россия великая страна сегодня.

Мнение о сегодняшнем величии России – это память о вчерашнем дне и надежда на завтрашний. Вчерашний прошел. Завтрашнего может не быть.

Вся атрибутика нашего величия – досталась нам от прошлого. И это прошлое продолжает удаляться, растворяться, исчезать.

Все тенденции сегодняшнего дня ведут Россию не в сияющее завтра, а в яму, в нети, в распад. Все эти тенденции намечены.

Продекламированное укрепление государственности – лишь слова, на деле развал государства продолжается: народ и страна проигрывает везде, по всем статьям.

По продолжительности жизни, по уровню здравоохранения, по душевному доходу, по уровню преступности…

О РУССКОМ ХАМСТВЕ

Разогревался разговор о хамстве на Первом телеканале, когда чисто русский человек Игорь Фесуненко, матерый журналист-международник и бывалый путешественник, в ответ на прямой вопрос врубил:

– Я объездил более ста стран, но более хамской страны, чем Россия, простите, не видел.

Сладкий шок мазохизма качнул аудиторию.

Все народы хороши, выбирай на вкус: я не приемлю расизм как генетическое обоснование моральных черт. Человек есть наложение генотипа на фенотип, давно знают медики. Но фенотип: о времена! о нравы! и так всю дорогу, в смысле весь исторический путь.

Норманы хамили малоорганизованным славянам. Княжьи дружины материли смердов. Боярская челядь измывалась над холопьями. И тока-тока, понимашь, императорского звания потомки Петра, окноруба-европейца, подпустили достоинства меж приличных (при липах которые непотерянных) людей – как грянул Великий Хам, и жлобство стало похвальной нормой. На ты! С матюгом! По рылу! Мы академиев не кончали!

Да разве мог русский офицер прилюдно и матерно «тыкать» офицеру подчиненному?! Оба были сословия благородного, дворянского. А потом оба стали сословия чернокостного, рабоче-крестьянского, и мелихлюндии сделались неуместны. А по морде – уместно.