Друзья и звезды

Это что значит? Это значит, что у тебя каждый новый взрыв технологический начинается с открытий в материаловедении. В какой-то момент времени наступает «эпоха стали». Потом все говорят: нет, для армии это уже не круто, давайте перейдем к композитным материалам. Все время есть какие-то сдвиги.

Вот кто и как находит, какова экономика этого вопроса, какова должна быть политика государства для развития НИОКРа, какова роль частных…

М.В. Что такое НИОКР?

B.C. Научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки. То есть какова эта политика в Японии, позволяющая делать прорывы в технологиях, какова она в Штатах, и какова она у нас, и какова она во Франции? Какие компании зарабатывают, какие теряют, как работают вместе с ними венчурные фонды или нет? Это оказался забавный вопрос и непростой: как осуществляются «спин-оф» технологии из военной сферы в гражданскую, то есть наработки, скажем, на военный блок переходят в гражданский и наоборот.

М.В. А в каком же году ты оказался в Штатах и с чего бы?

B.C. Это было связано с работой, потому что работа была опубликована. И я написал несколько статей, и они вызвали некоторый интерес. И меня пригласили преподавать определенный предмет, который называется «Сравнительные экономические системы», в довольно странное место: School of Business and Economics University of Alabama in Haysville.

Место почему странное — потому что именно туда приехал когда-то Вернер фон Браун со своей командой немецких ракетчиков, и там зарождался центр управления всем богатым ракетным хозяйством Соединенных Штатов. Именно там до сих пор работали светила в этой области, там делали «мозги» для ракет «Патриот», там работали крупные компании на военном воздушноракетном комплексе CNA Intergraph.

И я был первым русским, которому там разрешили находиться и работать.

М.В. И с какого по какой год ты там работал?

B.C. Я приехал в 89-м, а в 91-м уже за особую активность стал ездить туда-сюда, проводил время между Англией, Штатами и Россией. То есть стал заниматься уже бизнесом.

М.В. Долго оставался там?

B.C. Я так плотно уже в Штатах не сидел. Проводил там месяца три-четыре, примерно столько же в Англии, в Ирландии, потом на Филиппинах, месяца по три в России, занимаясь бизнесом. Так продолжалось, наверное, года до 97-го, 98-го даже.

М.В. Прекрасное использование опыта челночных бомбардировок.

B.C. Совершенно верно. До смешного доходило. Когда появилось в моей жизни радио, я же большую часть времени проводил по своей работе в загранкомандировках, — поэтому я вел эфиры и с Филиппин, и из Ирландии, и из Штатов, ну, где должен был находиться по своему бизнесу.

М.В. И какой стоял на дворе год, когда тебя высвистали отчаянно на радио и сказали: все, что угодно, только останься?

B.C. Где-то 96-й. Но что мне понравилось — это был свободный график. Я мог вести передачу откуда угодно. Было ощущение, что часовых поясов не существует, есть только радиографик. Потому что это были и Кипр, и Египет, и остров Сайпан, и Ирландия, Канада и Штаты, Англия и Франция. То есть меня не ограничивали.

М.В. Молодость и здоровье!..

B.C. Бешеное! Иногда я себя ощущал, ну, может, не пилотом, но стюардом-то точно. Потому что я летал в Филиппины, и гонять туда приходилось два-три раза в месяц. Это не самый легкий перелет, не самый короткий.

М.В. Это сутки примерно до Филиппин из Москвы?

B.C. Ну, чуть поменьше, часов 18, наверное.

М.В. Как-кая ерунда!

B.C. А еще были веселые рейсы, когда ты летел Ташкент — Дели — Сингапур, а оттуда уже до Манилы. Удовольствие специфическое, но длинное.

М.В. Да я думаю — большинство только мечтает слетать через Дели и Сингапур в Манилу. Я понимаю. Хотя, когда меня стали приглашать в Австралию и я выяснил, сколько дороги и каким образом, то сурово задумался и отложил это удовольствие… до сих пор так и откладываю.

B.C. Я по тем же причинам там так и не был.

М.В. Однако из радио на телевидение путь бывает длинный, а бывает непроходимый. Как ты пришел в телевизор?

B.C. Ты знаешь — я не могу понять, как я пришел в телевидение!..

С одной стороны продюсеры, Скворцов и Корчагин, тогдашний канал ТНТ. С другой стороны Саша Левин, которому Константин Эрнст поручил делать программу «Процессы», где один участник уже был заранее предопределен. Это был Саша Гордон, который тоже тогда работал на «Серебряном дожде». (Меня порекомендовал не Саша, хотя он часто об этом рассказывает.) Меня порекомендовал юрист компании Левина. И Левин меня пригласил. Для Гордона это было неприятным открытием.