Ядерная ночь. Эвакуация.

— Зарегистрировали порядка ста тысяч пришлых и около сорока — наших, солнечногорских.

Виталик присвистнул, услышав цифры:

— Нехило!

— Терпимо. Гораздо хуже, что в скором времени начнут подтягиваться те, кому досталось, а с медициной у нас не очень.

— Да, херово. Собственно, наше предложение вы уже слышали…

— И не только слышали, но и успели обсудить, — генерал встал из-за стола и принялся ходить по комнате. — «Подсолнухи», — он мотнул головой в сторону Клоуна, — в деле. Надеюсь, вы понимаете, что квалификация у парней ого-го!

— Конечно! — с жаром воскликнул Сибанов. — От такой помощи грех отказываться! Но это не отменяет основную нашу идею, так?

Майор в задумчивости почесал подбородок:

— Вячеслав Николаевич, ничего, если я выслушаю предложение ещё раз? Время терпит?

— Валяйте! — Генерал снова уселся в кресло.

Мой друг откашлялся и, встав, заговорил уверенным тоном опытного докладчика:

— Основной идеей является создание территориальной структуры центрального подчинения, способной интегрироваться в практически любую из возможных схем самоуправления.

«Ух ты, сразу видно „политика“ — говорить о простых вещах так, что не сразу и поймёшь, что имеется в виду, это искусство!»

— На базе территориальных пунктов будут действовать группы, состоящие из добровольцев, задачей которых, помимо сбора и освоения материальных ценностей, будет также разведка.

— А не проще ли, если каждый будет заниматься своим делом? — встрял грушник.

— Есть основания полагать, что в ближайшее время возможно появление кочующих банд, — не моргнув глазом, парировал Виталик. — И что, вы так и будете гоняться за каждой? А через год, когда с бензинчиком херовато станет, — тоже? Не лучше ли сразу заняться профилактикой? И потом, никто вам конкуренцию составлять не собирается — никакой иерархии, никаких званий. Это для вас я подполковник, а он капитан, а дальше вниз, это не пойдёт. Можете считать, что мы, как представители военной власти, контролируем стихийное начинание масс. Всё равно народ в ближайшее время начнет по руинам шариться, хотим мы этого или не хотим. А радиационный контроль добычи осуществлять проще централизованно.

— Свой среди чужих? — хмыкнул Клоун. — Чувствуется рука профессионала. Вы ведь агентурист, верно? А на каком направлении работали?

— Агентурист, — не стал жеманничать Сибанов, — со специализацией по Латинской Америке и Штатам. Да, и не забудьте, эта структура будет выполнять функции пограничной охраны. Структуру и задачи по этому направлению Василий сейчас прорабатывает.

«Однако изящно ты меня подставил, дружок. Только сейчас и узнал, что что-то там я разрабатываю!» — но марку держать надо, тем более перед лицом людей опытных, и потому только и оставалось уверенно подтвердить:

— Да, как только выясним количество личного состава и более-менее определятся границы поселений, так сразу и нарисую всё. Рейсфедером и плакатными перьями.

Глава 3

«Бологое, Бологое, Бологое — это где-то между Ленинградом и Москвой…»

Серега Прохоров не считал, что ему повезло. Скорее, он вообще не рассматривал ситуацию с такой точки. «Косить» от службы у них в посёлке было не то что не принято, а просто и мысли у местных парней не возникало. А если у кого-то пересмотревшего телевизор и зарождалась в голове крамола, то высказывать её вслух даже самые «продвинутые» не решались. В самом крайнем случае подняли бы на смех. И за два десятка лет, прошедших со времён Союза, в этом вопросе мало что изменилось — если не считать того, что «после армии» парни ещё реже стали возвращаться в родной посёлок. Кто в Новосиб, кто в Москву, а двое так и вообще в далёкую заграницу умудрились попасть. Мишка Коган в Израиле оказался, а Васька Трубачёв аж во Франции. Восьмой год в каком-то там легионе солдатскую лямку тащит. Правда, до того он вместе с нижнетагильской братвой ухитрился изрядно покуролесить.

И поехал призывник Прохоров далеко от родного дома. Вначале в Москву, а потом и в Питер, вот только не доехал — на полдороге сошли они с угрюмым капитаном-«покупателем» и на старенькой «шишиге», ведомой не менее угрюмым водилой-ефрейтором, покатили куда-то в дремучие леса.

Угрюмость доблестных защитников Родины объяснялась довольно просто — вчера они отмечали «национальный праздник», не вместе, конечно. А потому утро двадцатого ноября выдалось для них особенно хмурым, и то, что сегодня было воскресенье, это ни разу не скрашивало. Потом показался сетчатый забор запретки, и понял Серега, что служить он будет на «точке».