Ядерная ночь. Эвакуация.

— И что, неужели работает?

— А чего ему будет? Дед мой на такой работал, говорил, что при нормальном уходе «газон» хоть сто лет проработает. Я закурю, не возражаешь?

— Не стоит, и так целый день гадостью дышу. Да и ты бы поостерёгся…

Милиционер хмыкнул:

— От этой гадости хоть польза какая-нито… Слушай, а ты этих не монтировкой отделал? Больно качественно получилось…

— Нет, руками.

— Зачётно. Чем занимаешься?

— Онанизмом в ванной.

— Да ладно, что ты так? — надулся милиционер.

— Это присказка такая.

— А, тогда понятно… — Что ему стало понятно, мне было всё равно. Не то чтобы я был букой, просто немного устал от всех этих плясок. Хорошо суперменам в кино — подрался со злодеями, речугу толкнул, и в объятия к какой-нибудь сногсшибательной блондинке. Из объятий опять в драку или перестрелку… И снова по кругу. Их здоровью можно только позавидовать!

— Сейчас поспокойней станет, я к вам заеду, пару уроков возьму, ладно?

— Тут парой не обойдёшься… Пахать придётся.

— Постараюсь. Племяша привезти можно?

— Лет сколько?

— Двенадцать.

— Можно, но далековато ездить будет.

— Так он с сеструхой у вас в Медном живёт.

— Ну смотри… Как, беженцев много? — перевёл я разговор на другую тему.

— С вашей стороны, считай, что и никого, а вот линейщики наши со станции просто с ног валятся — поездов много стало, и народ по путям до сих пор выходит… Там, я слышал, мужики из депо начали поезда подтаскивать тепловозами. Говорят, даже два паровоза где-то раскопали!

— Это хорошо. У нас уже торф копать начали, я слышал.

— Наверное, для нас… Вот здесь налево, ага… И как на площадь выедем, там направо.

У здания отдела милиции, в отличие от улиц города, царило оживление. Стоило машине остановиться у входа, как появившийся словно из ниоткуда человек в серой милицейской плащ-накидке и противогазе требовательно замахал полосатым жезлом, прогоняя меня.

— Иди, Андрей, разбирайся со своими, а то ещё выпишут девять граммов за нарушение правил парковки.

— Не дрейфь, капитан! Всё будет в норме! — Светлицкий выскочил из машины. — Всё в порядке, это со мной! Лучше наряд из дежурки позови, там задержанные в машине, а товарищу капитану ехать надо.

«Романтиков с большой дороги» выгрузили на удивление быстро. Прибежавший наряд особо не миндальничал, задержанных просто выволокли из багажника и положили прямо тут, на парковке.

— Спасибо за помощь! Будешь в наших краях — заходи, не стесняйся!

— Да не за что, — махнул я рукой. — Но и ты без респиратора особо не гуляй… И ноги держи в тепле! — Пожав руку улыбнувшемуся в ответ на такое пожелание лейтенанту, я отправился восвояси.

* * *

На складах поначалу меня никто не встретил. То есть вообще! Постояв пару минут перед закрытыми воротами, я посигналил. Снова никого. «Неужели все в укрытия попрятались?» — Я снова вдавил клавишу клаксона, но на этот раз не отпускал её секунд двадцать. Наконец в окне КПП мелькнула тень. Не выключая двигателя, я вылез наружу и, держа руки на виду, медленно пошёл ко входу. Мало ли, может, у местных часовых от повышенного уровня радиации паранойя разыгралась, и они в каждого незнакомого теперь стреляют? А то, что я для них сейчас отношусь к этой самой категории, и обсуждению не подлежит — машина им неизвестна, лицо моё рассмотреть под маской противогаза сложно, а вот оружие в наличии имеется…

Дверь приоткрылась, и на меня глянул ствол «Калашникова».

— Бу-бу-бу, — проговорил человек в схожем с моим наряде.

«Скорее всего это значит „Предъявите ваши полномочия!“» — больше догадался, чем разобрал я.

Листочек, в котором написано, кто я и откуда, заранее зажат в правой руке, только и остаётся, что протянуть его бдительному стражу.

Часовой вчитывается и, опустив автомат, делает красноречивый жест в сторону вертушки: проходи, мол.

Отрицательно мотаю головой и показываю в сторону двери, напомнив часовому, что я на машине.

Всё, консенсус достигнут, привратник делает знак кому-то, невидимому мне и сидящему за небольшим окошком, и несколько секунд спустя снаружи раздался лязг открывающихся ворот.

Припарковав машину у знакомого мне склада рядом с Вовановым «крузаком», я открыл небольшую дверь, прорезанную в воротах.

«Полное благолепие! — оценил я открывшуюся мне картину. — Барышня спит в обнимку со своим малышом на небольшом штабеле ящиков, заботливо укрытая стареньким ватным одеялом, а друг мой гоняет чаи с местными кладовщиками — капитаном предпенсионного возраста и двумя прапорщиками…»