121  

Итак, он отвез серебряного «Лонбоя» в магазин Фила Саноко и выменял его на совершенно новый черный костюм от Келли, а Фил выставил газонокосилку рядом с каком-то насосом и повесил на нее написанную от руки табличку «ПРОДАЕТСЯ».

Ну а в этом году он как-то все откладывал и откладывал наем нового газонокосильщика, хотя это и было уже необходимо. Когда он позвонил, наконец, все тому же, кстати, парню, его мать сказала, что Фрэнк поступил в университет и теперь здесь не живет. Гарольд удивленно пожал плечами и пошел к холодильнику, чтобы взять банку пива, думая по дороге о том, как неумолимо летит время и покачивая от удивления головой.

«Ред Сокс» никак не могли подняться выше четвертого места и Гарольд отложил наем нового газонокосильщика до начла мая, а потом и до начала июня. Все уикенды он просиживал на веранде, мрачно наблюдая за нескончаемым потоком все новых и новых парней, вертевшихся вокруг его уже повзрослевшей и полногрудой дочери, меняющихся чуть ли не каждую неделю и каждый раз неизменно уводящих ее в местных кинотеатришко, почтительно кивнул ему головой на прощание, а трава тем временем все росла и росла. Этим летом была очень хорошая погода — три дня сияло солнце, на четвертый шел небольшой теплый дождик, три дня солнце, на четвертый — дождь. Почти как по часам. Трава разрасталась с невероятной быстротой и буйством.

Вот прошел и июнь, и к середине июля газон выглядел скорее как какой-нибудь задний двор, поросший бурьяном или, в лучшем случае, как некошеный луг с кормовыми травами. Джек Кастонмейер уже начал отпускать разные шуточки по поводу того, например, какие нынче цены на люцерну и вообще на сено. А четырехлетняя дочка Дона Смита Дженни стала прятаться в этой траве, когда ее звали к завтраку или к ужину есть овсяную кашу.

Однажды, уже в конце июля, Гарольд вышел во внутренний дворик и увидел соседскую курицу, нахально косившуюся на него из высоченной густой травы, которой заросла даже задняя дорожка. Ну что ж, решил он, тянуть с этим делом больше не следует. Он вернулся в дом, выключил радио, взял в руки свежую газету и раскрыл ее на отделе рекламных объявления. Уже в середине первого столбца он нашел то, что ему было нужно: «ПОДСТРИЖКА ГАЗОНОВ. НЕДОРОГО. 776—2390».

Гарольд набрал указанный номер, ожидая услышать противный голос какой-нибудь домохозяйки, гнусаво подзывающей к телефону своего оболтуса-сына. Вместо этого в трубке профессионально зазвучал приятный голос секретарши: «Пастэрел Гринери», услуги по вызовам. Чем мы можем вам помочь?»

В двух словах Гарольд объяснил голосу, чем «Пастэрел Гринери» может помочь ему, удивляясь тому, что газонокосильщики имеют уже даже секретарш. Поинтересовавшись оплатой, он услышал в ответ вполне приемлемую цифру.

Гарольд повесил трубку с каким-то странным тревожным чувством и снова вышел на веранду. Усевшись в кресло, он включил радио и отрешенно уставился на субботние облака, проплывавшие по субботнему небу. Карла и Алисия ушли навестить его мать, и он был в доме один. Для них будет приятным сюрпризом, подумал он, если газонокосильщик закончит свою работу до их возвращения.

Он открыл банку пива и, услышав по радио, что Дик Дрэго удален с поля за двойное касание, недовольно покачал головой. Снаружи прямо в остекленение веранды задул легкий ветерок. В траве недовольно застрекотали сразу несколько потревоженных им сверчков. Гарольд пробурчал что-то нелестное в адрес Дика Дрэго и задремал.

Через полчаса его разбудил неприятно-дребезжащий звонок во входную дверь. Медленно поднявшись, он допил пиво и пошел открывать.

На крыльце стоял толстяк в грубой хлопчатобумажной робе, измазанной зеленым соком скошенной травы. В углу рта у него была зажата зубочистка.

Комбинезон на его животе оттопыривался так сильно, что Гарольд подумал, что толстяк, может быть, проглотил баскетбольный мяч.

— Да? — вяло промямлил Гарольд, не проснувшись еще и наполовину.

Толстяк улыбнулся, перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой, поддернул комбинезон за лямки и сдвинул на затылок свою зеленую бейсболку. Ее козырек был испачкан свежим машинным маслом. И вот он стоял, улыбался и благоухал свежескошенной травой, землей и машинным маслом.

— Я из «Пастэрел», приятель, — весело проговорил он, непринужденно почесывая себя чуть пониже живота и не переставая улыбаться. — Это ведь вы звонили, не так ли? Не так ли, приятель?

— Хм… Насчет газона? так это вы?

  121  
×
×