Гражданская история безумной войны

31 мая 1919 года Ленин писал: «С 15 июня мобилизовать всех служащих советских учреждений мужского пола от 18 до 45. Мобилизованные отвечают по круговой поруке друг за друга, и их семьи считаются заложниками в случае перехода на сторону неприятеля, или дезертирства, или невыполнения данных заданий и т. д.»

В селах Советской республики еще можно было жить.

В городах же к весне 1919 года городское хозяйство оказалось окончательно разрушено. Не стало электричества, водопровода, подвоза продуктов, уборки мусора…

В Москве в апреле 1919 года по самой обеспеченной, «рабочей» карточке полагалось на день 256 граммов хлеба, 64 мяса, 26 постного масла, 200 грамм картошки. В июне этого же года — 128 граммов хлеба, 14 граммов масла, 14 граммов мяса. Иногда они не отоваривались.

Глава 2. Интервенция, которой тоже не было

В ноябре 1918 г., сразу после капитуляции Германии, совещание русских политиков в Яссах призвало западных союзников поддержать объединенные силы белых.

Так вот — ничего они не поддержали.

15 марта 1918 года Совет Антанты принял решение о вмешательстве во внутренние дела России — но не с целью поддержать кого-либо в борьбе. Совет Антанты однозначно высказался за то, чтобы никого и никакую силу ни в коем случае не поддерживать.

Цели союзников были:

1) Склонить Россию к продолжению войны против Германии.

2) Охранять имущество союзников — в первую очередь их военные склады.

Совещанию русских политиков в Яссах союзники отказали.

Поэтому их пребывание в России никак не было интервенцией. А к внутренним русским делам отношение союзников было исключительно нейтральным.

Осталась огромная, потенциально очень богатая Россия, с которой выгодно поддерживать теплые отношения. В ней борются несколько политических сил. Кого поддержать?

Решая этот вопрос, европейцы чересчур отождествляли «свою» политику и происходящее в России.

Социал-демократы России казались из Европы не кучкой бандитов, а чем-то вроде социал-демократов Англии и Франции, которые еще в самом начале XX века вошли в состав правительств.

Европа сочувствовала скорее Комучу или меньшевикам, чем «крайним» течениям. Белые казались в главном не лучше, если не хуже большевиков. Белые казались очень уж «реакционными» и «отсталыми». Не разделяли политических пристрастий европейцев.

ЛЕВАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

В Европе существовал огромный и влиятельный слой левой, либерально-демократической интеллигенции. Вряд ли эта интеллигенция так уж обрадовалась бы появлению большевиков на улицах Парижа и Лондона… Но пока на расстоянии — большевизм чаровал, как давно ожидаемый, желанный эксперимент.

Буржуазная цивилизация Запада в тупике, а в России ставится грандиозный эксперимент, строится новое общество, светлое будущее.

Во всей Британии в защиту русского белого движения высказался разве что Редьярд Киплинг. Он порой и лично помогал русским эмигрантам — в том числе материально.

«Если хотите поставить эксперимент по построению социализма — возьмите страну, которую не жалко», — говаривал Отто фон Бисмарк. России оказалось не жалко. Прогрессивная западная интеллигенция была в упоении от грандиозного эксперимента, и уж чего-чего, а страны ей жалко не было совершенно.

РАЗНЫЕ ЕВРОПЕЙЦЫ

На Западе никогда не существовало какой-то единой позиции разных стран и разных политических деятелей. Уинстон Черчилль был убежденным врагом большевиков.

— Это же людоеды! — восклицал он.

— Торговать можно и с людоедами, — возражал глава британского правительства Ллойд-Джордж. И произнес в парламенте такую речь: целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является вопросом тем более спорным, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании.

Дело не в любви Ллойд-Джорджа к большевикам! Черчиллю он писал: «Я убедительно прошу вас не ввергать Англию в чисто сумасшедшее предприятие из-за ненависти к большевистским принципам. Дорогая агрессивная война против России будет служить делу укрепления большевизма в России и создания его у нас в Англии».

В результате военный министр Британии с большевиками воевал, а премьер-министр искал путей примириться с Советской республикой.

Американский президент Вудро Вильсон был чуть ли не самым последовательным антикоммунистом. Его политические противники из Республиканской партии обзывали его «большевиком» за проводимые им реформы… А через подконтрольные профсоюзы организовывали забастовки в портах под лозунгами: «Руки прочь от Советской России!»