Великая Мечта

У меня оставались еще два колеса, почти новый огнетушитель и кое-что по мелочи. Можно было отправиться домой, отложить остаток дел на завтра. Но я уже поймал тот легчайший эйфорический приход, мучающий всякого, кому едва перевалило за двадцать лет, кто женат на самой красивой женщине и живет в лучшем городе Земли. Набрав полную грудь воздуха, длинно сплюнув и с наслаждением выругав себя, мудака, и весь этот мудацкий мир, я отправился в четвертое, и последнее, место. Там, на самой окраине, в отдельно стоящей будке по соседству с кольцевой дорогой, сидела банда хамоватых, но неимоверно трудолюбивых азербайджанцев: с одной стороны своего владения они продавали шашлыки, с другой стороны ремонтировали обувь, с третьей чинили автомобильные колеса – в общем, ребята делали миллионы.

В шесть утра в их заведении густо пахло анашой. Принесенные мною колеса они ощупали, как женщин.

– Якши, – сказал один.

– Олды, гагаш, – сказал второй.

– Плохой, – сказал первый, обращаясь уже ко мне. – Не будем брать.

– Я в армии служил, – ответил я. – Ругаюсь на одиннадцати языках. В моей роте половина были – азербайджанцы. Я по-вашему немного понимаю. Сколько денег даете?

Сыны солнца изобразили на лицах чудовищную обиду, затем первый с запредельным отвращением отсчитал мне деньги.

– Заезжай в любое время.

– Олды, гагаш, – ответил я и срочно свалил. Солнце уже взошло. Захотелось спать. Говорят, сон – священен. Один из моих школьных друзей цитировал свою семидесятилетнюю бабку, поучающую сорокалетнюю дочь: «Если моешь полы и вдруг захотела спать – брось тряпку, перешагни через нее, ляг и спи». Похожий совет я читал в журнале «За рулем». Тянет в сон – останови машину и поспи хотя бы четверть часа – оно освежит и укрепит... С другой стороны, спать на шумной обочине в железной коробке, насквозь пропахшей разнообразными техническими жидкостями, в получасе езды от дома, от прохладной ванны и стакана горячего чая – бессмысленно. Вместо тормоза я нажал на газ. Упрямцы и гордецы всегда так делают. Помимо их воли нога сама тянется к левой педали – дурак же стискивает зубы, шепчет себе под нос: «Ни хуя!» – и жмет правую педаль. Вперед, к цели.

Эстетически безупречным виражом я обошел огромную оранжевую колымагу, поливающую водой асфальт. За ней обнаружилась еще одна, такая же. Цугом шли. Я исполнил второй вираж, увидел красный светофор и мирно стоящую перед стоп-линией нарядную ярко-красную тачку, поновее моей и подороже, и попрестижнее. Но заметил поздно.

Мокрая дорога шоферу не товарищ – меня понесло, повело, и я с грохотом приехал.

Выпрыгнул, рванулся осмотреть повреждения. Как всегда, они оказались совсем не катастрофические. Из салона всякое пустяковое столкновение воспринимается, как катастрофа. На собственные вмятины я даже не взглянул. Изучал только ущерб пострадавших. Тут подоспели и сами пострадавшие, двое. Нарядно одетые чуваки моего возраста или чуть старше, с уверенными сытыми лицами, они выглядели враждебно. Я, правда, особо не мандражировал. В случае конфликта побился бы с удовольствием.

– Спишь за рулем?!

– Бывает – и сплю.

– Таксовал, что ли, всю ночь?

– А тебе какая разница, что я ночью делал?

После внимательного осмотра последствий аварии меня отпустило. Дорогостоящие железные углы и плоскости протараненного мною экипажа уцелели. Повредился только бампер. Я быстро исчислил в уме свои финансовые потери: деталь, плюс работа, плюс некую сумму сверху, нечто вроде морального ущерба – и озвучил сумму. Достал и показал деньги.

– Отдам прямо сейчас. Не согласны – вызывайте ментов.

– Каких, бля, ментов?! Деньги – я уже знал – не следует передавать из руки в руку. Надо положить их на что-либо горизонтальное. Бросить, швырнуть, обойтись с презренной бумагой максимально небрежно. Я так и сделал. Ударил сверху ладонью. Железная поверхность капота загудела басом.

– Сколько здесь?

– Сам считай.

Друган пострадавшего тут повел себя слегка неправильно. Вместо того чтобы руки в брюки пыхтеть неподалеку – все-таки люди говорят один на один, иначе получается не разговор, а базар и митинг, – он согнулся пополам, залез физиономией в мятое железо и вполголоса заныл: вот, мол, краска облупилась, кронштейн съехал, и вообще, зачем нам весь этот геморрой, тут работы на два дня... Я молчал. Советская техника очень простая и дешевая. Бампер меняется в двадцать минут, при помощи кувалды, двух гаечных ключей и бутылки пива. Таким образом, второй обозначил себя как лох. Первый же, обильно послюнявив пальцы и пересчитав деньги, внимательно осмотрел мои черные, удобные в работе джинсы, на три размера больше, чем мой собственный, а также специфическую обувку, цыкнул зубом, рванул из кармана сигареты, отошел в сторону, о чем-то думая – несколько проехавших мимо машин вежливо изменили траекторию, – и крикнул: