Двери Между Мирами

– Увидимся в воскресенье вечером.

Он направился к двери.

– Я думаю, тебе лучше подождать.

Гаденыш обернулся и поднял брови:

– Вы думаете, я не уйду, если захочу?

– Я думаю, если ты уйдешь, а товар окажется говном, меня завтра здесь не будет. И тогда ты окажешься в глубокой жопе.

Гаденыш помрачнел. Он сел в единственное в номере кресло и стал ждать, а Эдди вскрыл конвертик и высыпал из него немного коричневого порошка. Вид у порошка был зловещий. Эдди взглянул на гаденыша.

– Я знаю, как он выглядит, он с виду похож на говно, но это только с виду, – сказал гаденыш. – А качество отличное.

Эдди оторвал листок от лежавшего на письменном столе блокнота и отделил от кучки коричневого порошка щепотку. Он потер ее в пальцах, потом втер в небо. Через секунду он сплюнул в мусорную корзинку.

– Ты что, подохнуть хочешь? Жизнь надоела?

– Это все, что есть. – У гаденыша сделался еще более мрачный вид.

– У меня на завтра заказан билет, – сказал Эдди. Это было вранье, но он не думал, что у гаденыша хватит ума проверить. – На Трансмировые Авиалинии. Я это сделал по собственной инициативе, на случай, если связной вдруг окажется такой разъебай, как ты. Я ничего не имею против. Мне так даже легче, я не создан для такой работы.

Гаденыш сидел и размышлял. Эдди сидел, собрав все силы, чтобы не двигаться. Ему хотелось двигаться; хотелось извиваться, дергать плечами и вилять бедрами, танцевать би-боп и плясать джайв, трещать суставами и чесать, где чешется. Он даже чувствовал, что его глазам все время хочется скользнуть к кучке коричневого порошка, хотя знал, что это – отрава. Он вмазался нынче утром, в десять; с тех пор прошло десять часов. Но если он сделает хоть что-нибудь из того, чего ему хочется, ситуация изменится: ведь смугловатый гаденыш не просто размышляет, он наблюдает за Эдди, пытается вычислить, насколько он силен.

– Может, я сумею найти что-нибудь, – сказал он наконец.

– Да уж постарайся, – сказал Эдди. – Но ровно в одиннадцать я выключу свет и вывешу на двери табличку «ПРОШУ НЕ БЕСПОКОИТЬ», и если после этого кто-нибудь постучится, я тут же позвоню дежурному и скажу: ко мне кто-то ломится, пришлите охранника.

– Сука ты ебаная, – с безукоризненным британским выговором сказал гаденыш.

– Нет, – сказал Эдди, – просто ты надеялся меня ебнуть. А я приехал, скрестив ноги. Так что придется тебе заявиться до одиннадцати с чем-нибудь, что мне подойдет – или будешь ты не простой гаденыш, а дохлый.

Гаденыш вернулся задолго до одиннадцати: он вернулся к девяти тридцати. Эдди догадался, что другой товар все это время лежал у него в машине.

На этот раз порошка было чуть побольше. Он был, правда, не белый, но все же цвета потускневшей слоновой кости, что обнадеживало, хотя и слабо.

Эдди попробовал на вкус. Как будто ничего. По правде говоря, даже больше, чем ничего. Вполне прилично. Он свернул бумажную трубочку и втянул порошок ноздрями.

– Ну, значит, до воскресенья, – бодро сказал гаденыш, поспешно вставая.

– Обожди, – сказал Эдди, словно это у него в кармане лежал пистолет. В некотором роде так оно и было. Его пистолет назывался Балазар. В удивительном нью-йоркском мире наркотиков Эмилио Балазар был важной шишкой, орудием крупного калибра.

– Обождать? – Гаденыш обернулся и уставился на Эдди так, будто думал, что тот сошел с ума. – Чего ждать-то?

– Да я, собственно, о тебе беспокоюсь, – ответил Эдди. – Если мне от того, что я сейчас задвинул, станет по-настоящему плохо, то бизнес наш отменяется. Если я загнусь, то он, конечно, отменяется. Но если мне только малость похужеет, то я тебе, может, и дам еще один шанс. Знаешь, как в сказке про того огольца, что потер лампу и вышли ему три желания.

– От этого тебе не похужеет. Это – «китайский белый».

– Если это «китайский белый», – сказал Эдди, – то я – Дуайт Гуден.

– Кто?

– Неважно.

Гаденыш сел. Эдди сидел у письменного стола, на котором рядом с ним лежала кучка белого порошка (коричневое говно он уже давно спустил в сортир). В телевизоре, благодаря любезности компании NTBS и здоровенной тарелке антенны спутниковой связи на крыше отеля «Акинас», «Металлисты» давали жару «Молодцам». Эдди испытывал слабое ощущение покоя, исходившее, казалось, из глубины его сознания… вот только на самом-то деле, как он узнал из медицинских журналов, оно исходило из пучка нервов у основания позвоночника – места, где локализуется героиномания, вызывающая патологическое утолщение нервного отдела.