Двери Между Мирами

– Ты как, оклемаешься? – спросил О'Мейра.

– Если мы его поймаем, – сказал Диливэн.

Они ушли. Жирный Джонни обрадовался их отбытию – не так сильно, как радовался уходу зомби в синем костюме, но почти. Почти так же.

Диливэну с О'Мейрой даже не нужно было обсуждать, куда, покинув оружейный магазин, мог направиться преступник. Достаточно было послушать доносившийся из рации голос диспетчера.

– Девятнадцатый, – снова и снова повторяла она. – Ограбление с применением огнестрельного оружия. Девятнадцатый, Девятнадцатый, координаты: Вест, Сорок девятая, 395, аптека Каца; преступник высокого роста, рыжеватый, синий костюм…

«С применением огнестрельного оружия, – подумал Диливэн, и голова у него заболела пуще прежнего. – Интересно, из чьего ствола он стрелял, О'Мейры или моего? Или из обоих? Если этот мешок с говном кого-нибудь угрохал, мы накрылись медным тазом. Вот разве что мы его повяжем».

– Рванули, – коротко велел он О'Мейре. Тому не нужно было повторять дважды. Он понимал ситуацию не хуже Диливэна. С маху нажав кнопки, включившие мигалки и сирены, он вклинился в поток машин – только взвизгнули шины. Уже образовывались заторы (начинался час пик), и О'Мейра повел патрульную машину двумя колесами по сточной канаве, а двумя – по тротуару, распугивая пешеходов, как перепелок. На Сорок девятую пытался втиснуться фургон «Продукты». О'Мейра подрезал ему заднее крыло. Впереди, на тротуаре, мерцало битое стекло. Оба полицейских слышали резкий надсадный рев сигнализации. Пешеходы укрывались в подъездах и за кучами мусора, зато жильцы верхних этажей охотно глазели из окон, точно внизу показывали на редкость хорошее телевизионное шоу или бесплатное кино.

Во всем квартале не осталось ни единой машины; они разогнали и такси, и рейсовые автобусы.

– Надеюсь только, что он еще там, – сказал Диливэн и ключом отомкнул под приборным щитком короткие стальные скобы, охватывавшие приклад и ствол духового ружья. Он вытащил ружье из креплений. – Надеюсь только, что этот хер вонючий, этот сукин сын все еще там.

Оба они не понимали, что, имея дело со стрелком, лучше чересчур не нарываться.

Когда Роланд вышел из аптеки Каца, к лежавшим в карманах пиджака Джека Морта картонным коробкам с патронами присоединился большой флакон кефлекса. В правой руке Роланд держал табельное оружие Карла Диливэна, револьвер тридцать восьмого калибра. Черт возьми, до чего же приятно было держать револьвер здоровой правой рукой.

Услышав вой сирены, стрелок увидел машину, с ревом мчавшуюся по улице. «Они», – подумал Роланд. Он начал поднимать револьвер, и тут вспомнил: это стрелки. Стрелки, выполняющие свой долг. Он повернулся и опять вошел в лавку алхимика.

– Стой, козел! – пронзительно завопил Диливэн. Взгляд Роланда метнулся к выпуклому зеркалу, и вовремя: он увидел, как один из стрелков (тот, у которого из уха шла кровь) высунулся из окна с дробовиком. Его напарник резко остановил экипаж, отчего одетые резиной колеса взвизгнули и из-под них пошел дым, и первый стрелок вогнал патрон в патронник.

Роланд грянулся на пол.

Чтобы понять, что сейчас произойдет, Кацу не нужны были никакие зеркала. Сперва просто псих, теперь – психованные фараоны. Ой-вэй.

– Ложись! – визгливо крикнул он своему ассистенту и охраннику Ральфу, после чего рухнул на колени за прилавком, не подождав, чтобы посмотреть, сделают они то же самое или нет.

Потом, на ничтожную долю секунды опередив спустившего курок Диливэна, на Каца сверху обрушился ассистент, приложив хозяина головой о пол и в двух местах сломав ему челюсть. Так не в меру рьяный футболист, «пасущий» защитника, сбивает его с ног в своем стремлении отобрать мяч.

Сквозь ревущую волну боли, которая внезапно захлестнула голову, аптекарь услышал ружейный выстрел, услышал, как бьется уцелевшее стекло витрин – а вместе с ним флаконы с лосьонами после бритья, одеколоном, духами, зубными эликсирами, полосканиями, сиропами от кашля и невесть с чем еще. Тысяча противоречивых запахов, поднявшись над осколками, произвела на свет адское зловоние, и, теряя сознание, Кац в очередной раз воззвал к Богу, упрашивая покарать его покойного папашу, в первую очередь за то, что тот, точно ядро – каторжнику, приковал ему к ноге это несчастье, эту проклятую аптеку.

Роланд увидел, как ураган выстрела смел бутылочки и коробочки. Стеклянный ящик с хронометрами развалился. Такая же участь постигла большую часть его содержимого. Назад полетело сверкающее облако обломков.