Ожог

Вероника принужденно засмеялась этим обычным шуточкам и опасливо огляделась вокруг. Я тоже осмотрелся. Вокруг меня лежал глухой теплый и уютный вечер, в котором проплывали некоторые очертания. С двух сторон меня зажали два бритых уголовника, видно только что освободившиеся из колонии. В другое время я, может быть, и испугался бы уголовников, но сейчас эмбола восторга уже начала бродить по моему кровотоку, и я со смехом схватил их за загривки и стукнул лбами.

Уголовники, вместо того чтобы вонзить в меня свои ужасные ножи, расхохотались и расцеловали меня в обе щеки. Я понял тут, что я один из них, один из этих уголовников, то ли амнистированный, то ли беглец.

– Вика, – обратился один из нас или все мы к барменше, – сегодня ночью нас расстреляют, а потому наливай, смешивай, тряси, включай музыку, соси нам концы, не стесняйся! Вот получи, Вероника, под расчет наши заветные средневековые медальоны, и раз уж пошла такая пьянка, то режь, Вероника, последний огурец!

– Вас ищут, мальчики, – тихо сказала наша подружка, – вон идут по вашу душу.

И впрямь, по центральной аллее парка, раздвигая полузадушенную страхом публику, к веранде «Южного салюта» двигалась троица – председатель Комитета Защиты Мира, писатель Тихонов, вице-президент Спиро Агню и тренер сборного хоккея, полковник Тарасов; вместе эти трое, такие разные, напоминали моего любимого гардеробщика.

– Гутен морген! – сказал Агню и приподнял касторовую шляпу. – А мы по вашу душу, хлопцы! – лукаво погрозил нам пальцем.

– Мы прямо из горкома. Все улажено, можно возвращаться.

– Однако нам и здесь хорошо, – возразили мы. – Некуда возвращаться.

– Возвращаться надо по месту жительства, и как можно скорее, – хмуро сказал Тихонов. – Стыдно! – Он стукнул об землю копией посоха Толстого. – У вас, Пантелей, намечалась поездка по горячим точкам планеты, а вы тут позоритесь в белых тапочках! А вы, Тандерджет, не держите на высоте звание американского военнослужащего. Я уже не говорю о Неярком. Личные интересы поставил товарищ выше общественных! Где это видано?

– Вы ошибаетесь, господа, – растерянно забормотали мы. – Не за тех принимаете, мы только что из заключения, страдаем активным сифилисом, отдыхаем, закусываем…

– Смирно! – оглушительно рявкнул тут Тарасов. – Завтра я вас, поцы моржовые, поставлю голяком под шайбы – покрутитесь! А пока что начнем с инъекций!

Я дико бежал сквозь заросли самшита, лавра, бука и бузины, я все бежал и бежал, как дикая лошадь, как дикое стадо, и стал уже привыкать к этому дикому бегу и к кровавым полосам на коже, к свирепым южным колючкам, как вдруг я снова увидел ужас, когда сквозь куст шиповника выскочил на маленькую лужайку, где тихо сидела под фонарем старуха с котом. О, не было в мире ничего страшнее старухи и кота, сидящих на жуткой скамейке под немыслимым фонарем!

Затем над телом Мессершмитова, сбежавшего из трудовой антиалкогольной команды, взялся мудрить набежавший медперсонал в погонах и стальных касках.

Сон без сознания

• В ту ночь мы прибыли под ручку с «Запорожцем»
• на вернисаж в готическом районе Москвы-старушки
• в мраморный кабак
• Редактор в перуанском рединготе
• спортивной талией нервируя столицу
• распоряжался расстановкой стульев
• и не забыл о кресле для себя
• И вот вошел с улыбкою лукавой
• товарищ Зерчанинов шеф сенсаций
• прошу внимания сказал он хлебосольно
• для вас готов хорошенький кунст-штюк
• Алонзанфан в предгории Памира
• на глубине в пять сотен скотских инчей
• живет шаман раввин епископ лама
• заслуженный монгольский овцевод
• С утра до ночи он толкует
• Маркса выпиливает лобзиком рельефы
• и медитацией точнее суходрочкой
• он заполняет скромный свой досуг
• Пройти всего пять тысяч километров
• по горным кручам по лавинным склонам
• сквозь темный край опасный как Китай
• и вы достигнете
• Тут с хохотом по желтым коридорам
• промчался табунок стенографисток
• юбчонки задраны растрепаны прически
• размазана помада по щекам
• Дает чувак, пищали проферсетки
• вот это старичок какая скрипка
• какой смычок отменная струна
• Для членов редколлегии налево
• седьмая комната четвертая бригада
• шестой барак девятая аллея
• восьмая секция для белых
• зона «Д»
• Директор лавочки позорно ухмыляясь
• и вытирая руки полотенцем
• кивал налево вот сюда ребята
• я сам оттуда сроду наслаждений
• подобных не испытывал
• духовных
• конечно наслажденье не из плотских
• лишь радость для ума и для души
• Пока мы двигались навстречу из расселин
• валил народ с пайками с дефицитом
• с сертификатами парными на плечах
• За окнами мерещилась поляна
• где прыгали стада сертификатов
• паслись в оазисе активно поглощая
• валютный животворный хлорофил
• Вокруг за стеклами бледнели наши лица
• дурел стомиллионный потребитель
• аквариум потел от вожделенья
• но ветер злости стекла просветлял
• Сметем национальные границы
• интернациональный покупатель права
• и ничем не хуже
• простой бурят мохнатого еврея
• а много лучше смею доложить
• Меж тем сертификаты нерестились
• таких блядей народ еще не видел
• которые сулили столько новых
• подкожных удовольствий для ума
• Мы шли вперед могучий «Запорожец»
• прокладывал дорогу буферами
• свистел своим воздушным охлажденьем
• усами «дворников» сердито шевеля
• Остановитесь верещали птицы
• Остановитесь пели нам сирены
• К чему вам философия ребята
• скрипел хвостом трехглавый nec Кербер
• Ведь есть любовь так пела нам Калипсо
• Есть паруса так пели аргонавты
• Есть родина так пел нам Евтушенко
• Мартини есть так пел Хемингуэй
• Нет кореша нам истина дороже
• к тому же дверь заветная так близко
• пройти по Пикадилли пару тактов
• на Невский завернуть по Триумфалке
• проплыть стеной и перепрыгнуть Шпрее
• потом, к Никитской сквозь Рокфеллер-сентр
• потом
• Оракул принимает?
• Да, конечно! Как доложить?
• По творческим вопросам.
• Ваш взнос каков?
• Не много и не мало
• сорокалетний хмырь с малолитражкой
• в потертом пиджачишке «либерти»
• Прошу, в эту дверь, но учтите, время аудиенции
• строго
• регламентировано, поэтому если у вас возникнет
• желание покарать…
• – Простите, мисс?
• – Вот именно. Если захотите покарать учителя, то приступайте к делу без проволочек.
• Я ожидал увидеть олимпийца
• с мордашкой Сартра в бороде Толстого
• в сократовском хитоне в листьях лавра
• с совою на плече и с травоядной
• змеею мудрости на греческом плече.
• Передо мной сидел фашист убогий
• эсэсовец Катук-Ежов-Линь Бяо
• в обвисшей униформе
• с псевдоженским
• унылым очертанием лица.
• Вся истина в расправе над злодейством?
• В попытке пытки
• в наказанье болью
• в частичном умерщвлении мерзавца
• растлителя садиста палача?

– Пожалуйста, приступайте, – кивнул он. Вон там на стенке щипчики, зажимы, иглы…