Когда людям нужна помощь, они взывают к богам. Когда богам нужна помощь,...
Молодой талантливый драматург Макс Диллон признан публикой и избалован...
И протянул мне – господи! – огромный-преогромный, оранжевый-преоранжевый, самый что ни на есть настоящий, всамделишный апельсин.
5. Корень
С утра я прихватил с собой пару банок тресковой печени: чувствовали мои кишки, чем все это дело кончится.
Пятый склад был у черта на рогах, за лесной биржей, возле заброшенных причалов. Неприятная местность для глаза, надо сказать. Иной раз забредешь сюда, так прямо выть хочется: ни души, ни человека, ни собаки, только кучи ржавого железа да косые столбы. Болтали, что намечена модернизация этих причалов. И впрямь: недалеко от склада сейчас стоял кран с чугунной бабой, четырехкубовый экскаватор и два бульдозера. Но работы, видно, еще не начались, и пока что здесь все было по-прежнему, за исключением этой техники. Пока что сюда направили нас для расчистки пятого склада от металлолома и мусора.
Умница я. Не просчитался я с этими банками. Часам к трем Вовик, вроде бы наш бригадир, сказал:
– Шабашьте, матросы! Айда погреемся! У меня для вас есть сюрприз.
И достает из своего рюкзака двух «гусей», две таких симпатичных черных бутылочки по ноль семьдесят пять. Широкий человек Вовик. Откуда только у него гроши берутся?
Сыграли мы отбой, притащили в угол какие-то старые тюфяки и драное автомобильное сиденье, забаррикадировались ящиками, в общем, получилось купе первого класса.
Вовик открыл свои бутылочки, я выставил свои банки, а Петька Сарахан вытащил из штанов измятый плавленый сыр «Новый».
– Законно, – сказал он. – Не дует.
Короче, устроились мы втроем очень замечательно, прямо получился итээровский костер. Сидим себе, выпиваем, закусываем. Вовик, понятно, чувствует себя королем.
– Да, матросы, – говорит, – вот было времечко, когда я из Сан-Франциско «либертосы» водил, яичный порошок для вас, сопляки, таскал.
– Давай, – говорим мы с Петькой, – рассказывай.
Сто пять раз мы уже слышали про то времечко, когда Вовик «либертосы» водил, но почему еще раз не доставить человеку удовольствие? К тому же травит Вовик шикарно. Был у нас в лесной командировке на Нере один хлопчик, он нам по ночам романы тискал про шпионов и артисток. Ну, так Вовик ему не уступит, честно. Прямо видишь, как Вовик гуляет по Сан-Франциско с двумя бабами – одна брюнетка, другая еще черней, – прямо видишь, понял, как эти самые «либертосы» идут без огней по проливу Лаперуза, а япошки-самураи им мины подкладывают под бока.
Не знаю, ходил ли Вовик в самом деле через океан, может, и не ходил, но рассказывает он здорово, мне бы так уметь.
– …и страшной силы взрыв потряс наше судно от киля до клотиков. В зловещей темноте завыли сирены. – Глаза у Вовика засверкали, как фонари, а руки задрожали. Он всегда начинал нервничать к концу рассказа и сильно действовал на Петьку, да и на меня, ей-ей.
– Суки! – закричал Петька по адресу самураев.
– Суки они и есть, – зашипел Вовик. – Понял, как они нейтралитет держали, дешевки!
– Давай дальше, – еще сдерживаясь, сказал я, хотя знал, что будет дальше: Вовик бросится в трюм и своим телом закроет пробоину.
– Дальше, значит, было так, – мужественным голосом сказал Вовик и стал закуривать. Тут, в этом месте, он закуривает долго-долго, прямо все нервы из тебя выматывает.
– Вот они где, полюбуйтесь, – услышали мы голос и увидели прямо над нами Осташенко, инспектора из портового управления. С ним подошел тот инженер, что выписывал нам наряд в этот склад.
– Так, значит, да? – спросил Осташенко. – Вот так, значит? Таким, значит, образом?
Не люблю типов, что задают глупые вопросы. Что он, сам не видит, каким, значит, образом?
– Перекур у нас, – сказал я.
– Водочкой, значит, балуетесь, богодулы? Кают-компанию себе устроили?
– Кончайте вопросы задавать, – сказал я. – Чего надо?
– Вам, значит, доверие, да? А вы, значит, так?
Тогда я встал.
– Или это работа для моряков? – закричал я, перебираясь через ящики поближе к Осташенко. – Мать вашу так, как используете квалифицированные кадры?!
Инженер побледнел, а Осташенко побагровел.
– Ты меня за горло не бери, Костюковский! – заорал он на меня. – Ты тут демагогией не занимайся, тунеядец!
И пошел:
– На судно захотел, да? На сейнерах у нас сейчас таким, как ты, места нет, понял? На сейнерах у нас сейчас только передовые товарищи. А твои безобразия, Костюковский, всем уже надоели. Так, смотри, и из резерва спишем…
– Чуткости у вас нет, – попытался взять я его на понт.