165  

Сидевшая тут рядом с мужем дочь нашего Гаргантюа, нежнейшая Сильви, прикрыла глаза: ее поражало, что какая-то несусветная баба, чьи ручищи там и сям были покрыты мелкими татуировками, обращается к ее отцу в такой интимной манере. И он улыбается ей в ответ! И все вокруг, включая Арта, сидят с умиленными рожами. Стенли выпил стакан румынской свуйки: б-р-р.

«Эта идея, ребята, должна сидеть у вас в башках во время работы в фонде. Вы же понимаете, возникает Заговор Сионских Глупцов: отдача своих денег – другим. Мы будем работать по всему миру, но приоритет вначале по известным причинам будет отдан Восточной Европе и Советскому Союзу. Все люди Земли, будь они дети Ноя, Деуклена или Гильгамеша, должны помнить о Всемирном Потопе».

«В этом состоит принцип политики Соединенных Штатов», – заметил тут бывший мастер-сержант 82-й десантной дивизии.

Стенли Корбах любовно посмотрел на крепко очерченное лицо Бенджамена Достойного Утки. Как он похож на своего отца! Глядя на этого парня, он забывал свой возраст, и ему казалось, что вернулся 1946 год, когда они вместе с Роджером Дакуортом служили в оккупационных силах США на территории Японии.

5. Японский дивертисмент

Собственно говоря, они были вместе в одном батальоне морской пехоты и вместе подплывали в августе сорок пятого к берегам поверженной империи на авианосце «Йорктаун». Фронтовая дружба, скажете вы и тут же нарисуете в своем воображении высадку на Иводжиме, двух парней, черного и белого, что, стоя по грудь в изумрудной воде, ведут огонь по низкорослым желтым парням, а потом, как опытные бейсболисты, забрасывают гранатами пулеметные гнезда. Потом один из них – черный или белый, решить это всегда трудно – вытаскивает из-под огня раненого товарища. Пара симфонических аккордов завершает пронзительную сцену.

Ничего подобного не было в жизни Стенли и Роджера. Их дружба возникла на совсем другой основе. Через полгода после победы капрал Дакуорт и рядовой Корбах были посланы с базы, расположенной на побережье, в горный район Нара, где они должны были наблюдать за установкой какой-то радиоантенны. Оказалось, что этот район был до войны модным курортом. Огромная старая гостиница в британском колониальном стиле украшала горный склон. В ней и поселились два солдата. Кроме них, постояльцев тут не наблюдалось, но гостиница была на полном ходу. Повсюду стояли молчаливые улыбающиеся слуги. В холле, в мраморной нише, сидело чучело белого какаду. Однажды оно спросило с британскими придыханиями: «How are you getting on, old chaps?»[192] Ребята питались в зале со стрельчатыми окнами и витражами, изображавшими турнир рыцарей Круглого Стола. Отряд официантов полукругом выстраивался за их спинами. Стоило вытащить сигарету, как тут же перед тобой появлялась спичка из лучшей японской древесины.

Общее ощущение было жутковатым. Все время казалось, что кто-нибудь может тебя тут прихлопнуть бамбуковой палкой. «Эй, Роджер, ты где, мазерфакер?!» – кричал Стенли. Эхо гуляло по анфиладе приемных залов с портретами князей династии Мэйзи. Дакуорт вдруг появлялся из глубины плавательного бассейна. Вода, что казалась плотнее обычной, учтиво волновалась вокруг, как бы задавая вопрос от лица побежденной страны: что? что? что угодно?

«Невозможно так жить, давай привезем блядей», – однажды предложил Роджер. Он был на пять лет старше, и такое предложение должно было исходить от него. Стенли с тоской смотрел в окно, за которым, словно бесконечная эскадра вторжения, по хвойным буграм волоклись тучи, начиненные мокрым льдом. «Говоря о блядях, ты имеешь в виду волчиц или медведиц?» Учтите, господа, что в те времена еще не существовало телевидения, не говоря уже о MTV. Роджер подошел к менеджеру, что с утра до ночи мерял шагами лобби отеля, словно ожидал прибытия почтового дилижанса с туристами викторианской поры. Сделав из указательного и большого пальца левой руки кружок, он потыкал в него большим пальцем правой; получился красноречивый жест. Менеджер серьезно кивнул и бровями спросил: сколько? За годы войны в «Mountain Palace» все, кроме белого какаду, забыли английский. Пальцы, впрочем, играли вовсю. Шесть, показал Роджер. Стенли бросился, подъяв указательный. Непонятно было, чего он хочет: еще одну или одну-единственную. Роджер покатился со смеху при виде несущегося с торчащим пальцем огромного рыжего недоросля в пудовых бутсах морской пехоты. Даже и менеджер, само беспристрастие, не удержался от улыбки.

  165  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×