Новый сладостный стиль

• Моя краса, которая светлела
• На ступенях чертогов божества,
• Как видел ты, к пределу от предела,

• Когда б не умерялась, такова,
• Что, смертный, испытав ее сверканье,
• Ты рухнул бы, как под грозой листва.^[47]

Усевшись на пол и прислонившись к колонне беседки, Стенли Корбах дул крепленую бузу и в блаженстве продолжал бормотать то, что помнил из «Божественной комедии»:

• Всю словно золото, где луч зажжен,
• Я лестницу увидел восходящей
• Так высоко, что взор мой был сражен.

И рать огней увидел нисходящей…

Весь парк казался ему сейчас частью Вселенной, необязательно даже и прикрытой слоем воздуха, и сам он был частью Вселенной, необязательно даже и под своей стареющей кожей, может быть, даже и чуть-чуть в стороне от «транспортного средства».

Рядом теперь посиживал с сигарой его вечно старый мажордом Енох Агасф. Он дошептывал или додумывал то, что, как ему казалось, «малыш» забыл или упустил по рассеянности.

4. Ночь успеха

Есть идея все-таки завершить эту часть на молодежной ноте. Кажется, что тот, кто ее заварил, должен и расхлебать. Уже в четвертом часу ночи совершенно измученный успехом Арт Даппертат притащился в отведенную ему комнату с наполеоновской кроватью под египетским балдахином. Перед тем как свалиться на столь впечатляющее ложе, не забыл все-таки основательно прочистить зубы только что появившейся в обращении электрической щеткой.

Во время чистки произошел непредвиденный эпизод. Изо рта вдруг выдулся большой переливающийся перламутром пузырь. Не менее пяти минут Арт стоял перед зеркалом с торчащим изо рта пузырем. Он понимал, что таким гротескным образом перед ним появился символ его успеха. Боялся шелохнуться, спугнуть. Наконец догадался, выключил свет. В темноте пузырь втянулся внутрь, зарядив его радостью бытия.

Долго лежал с этой радостью, подрагивали все члены. Сильви, Сильви, да ведь это же сущий же ангел нашей молодежи! Как-то даже трудно представить, что можно обладать этой прелестью, вгонять в нее свой член. В открытое окно входил чуть-чуть уже подмороженный октябрьский многозвездный воздух. Вдруг скрипнула дверь, голое плечо продвинулось в лунную полосу. Прозвучал нарочито писклявый голосок: «Доктор Даппертутто, к вам в гости Коломбина, у нее головка болит, полечите, пожалуйста, милый синьор!»

Каков, однако, ангел нашей молодежи, подумал он, преисполняясь страсти. Непредставимое теперь представлялось вполне реальным представлением. И только уже в тесном обществе всевозможных обнаженностей Арт понял, что пленен не ангелом, а многоопытным боевиком секса Ленор Яблонски.

III. Премьера

• Вся жизнь, быть может, Рим, который
• Без всяких вольностей и трат
• Тебя поставит на котурны
• И скажет: начинай театр!

• Ночь. В освещенном переулке
• Стоит взыскательный бомонд.
• Франтихи там трещат, как галки,
• А снобы курят «Беломор».

• Вот-вот начнется. Гром пролога
• Тряхнет вчерашний «Вторчермет».
• Квадрига вломится с телегой
• В большой модерн, очертенев.

• Ты начинаешь. Гром оваций
• Башку дурит, как кокаин,
• Твои таланты-хитрованцы
• Бурлят везде, лишь око кинь.

• Ты – ветродуй, с порывом смеха
• Ты бойко отлетаешь вдаль,
• Но тяжеленной оплеухой
• Тебе предложена дуэль.

• Паяц и гранд в бродяжьем стане,
• Жизнь для тебя – арбузный срез.
• Ты столько умирал на сцене,
• Не думая про смерть всерьез.

• Мой расторопный кабальеро,
• Герой Английских Променад,
• Там кто-то подменил рапиры,
• Рифмуя яд и зов наяд.

• Такая малая накладка
• В миг перекроет кислород,
• И ты, как сбитая подлодка,
• В пучину втянешься, милорд.

• В часы иль в миги угасанья
• Увы, угаснет каламбур,
• Погасит лампы гасиенда
• И предкаминный кубометр.

• Париж погаснет, слет балетный
• И копенгагенский подвал,
• И стихотворство в Кобулетах,
• Где так блаженно поддавал.

• Слетает рощи пропаганда
• И меркнет склон Высоких Татр.
• Последнее, что пропадает, —
• В ночи светящийся театр.

Часть IV

1. Отель «Кадиллак»

Кто-то там у нас в третьей части заснул, а вот здесь, в четвертой, кто-то только просыпается. Не думайте, что дело происходит на следующее утро в том же месте: «хронотоп», милостивые государи, переменился.

---

47 Начальные строки «Божественной комедии» в переводе М.Лозинского.