Кесарево свечение

Наконец мы распались, и тут запахло дерьмом. Я уткнулся носом в валявшийся на полу ее свитер. Запах духов, кажется «Баленсиаги», вытеснил вонь. Когда я поднял голову, Наташа уже выходила из ванной. Подобрала трусишки, штаны, потянула из-под меня свой свитер, быстро оделась. Сказала со странной официальностью:

– Этого, будьте любезны, не описывайте.

Я умолчал о том, что это уже описано, и она с достоинством удалилась.

Вскоре и я был в порядке, как будто и не заголялся, как будто все это время просто сидел в своем старом кардигане, старой жопой в старом кресле за старым столом, на котором не осталось никаких следов от описанных прегрешений, кроме все того же Прозрачного, на этот раз в виде переливающейся виноградины.

Снизу доносилась песенка. Кажется, был уже готов первый куплет.

• Не used to live near Place des Invalides,
• Though he always was valid.
• He wasn’t as exotic as Mr. Dali,
• And in his morals he was solid.

Я сам когда-то жил возле площади Инвалидов, это было лет двадцать назад, одна студенточка по имени Кимберли повадилась «заходить с мороза». Наташке было тогда семь лет возле Нарвских ворот, и она, конечно, не могла знать об этом.

Часть Х

Весна в конце века

дневник сочинителя

I

• Холодная весна. Ликующий щенок.
• Щегол поет в кустах, как скрипка Страдивари.
• Свистим и мы свой блюз, не раздувая щек,
• Лишь для самих себя, Армстронга староверы.

• Кончается наш век. Как дальний джамбо-джет,
• Он прибывает в порт, свистя четверкой сопел.
• Что загрустил, народ? Иль кончилась уже
• Дерзейшая из всех двухиксовых утопий?

• Печаль ползет, как смог, в комфортные дома.
• Осталась только дробь, потрачены все восемь.
• Исчерпан Голливуд, Чайковский и Дюма.
• Ну а щенки визжат от счастья первых весен.

* * *

• Весна. Вирджиния. Колючками шурша,
• Бесстыжий лес осин затеивает вальсы.
• Поверит ли пропащая душа,
• Что можно жить без музыки Вивальди?

• Зеленый грузовик рассады приволок,
• А ветер гнул кусты в предательстве раскосом.
• Заснувший в темноте под свист небесных склок,
• Поселок поутру украсился нарциссом.

• Как короток твой век, нарцисс-самовлюблен!
• Слетает лепесток в апофеозе бури.
• Успеешь ли сказать о чувстве, воспален?
• О гибели сказать уже не хватит дури.

Кино XX

• Стенли Кубрик усоп.
• Завершилась его Одиссея.
• Полегли паруса,
• Призрак Трои осел одесную.

• Остается лишь Рим,
• Говорил в Цедеэле Феллини.
• Опрокинул свой ром
• И добавил: кончайте филонить!

• Я хочу поглядеть,
• Что скрывается под паранджою,
• Где царица, где блядь,
• Хохотал, уходя, Параджанов.

• В детстве голод, война,
• Полкило почерневшей морковки.
• В чем твой подвиг, Иван,
• Вопрошал свое время Тарковский.

• Оборвав якоря,
• Этот мир, как киношка, померкнет.
• В дюнах Фаро, среди коряг
• Важно бродит оставшийся Бергман.

II

• Жимолости жженье
• Слышишь и видишь сбоку.
• Запахи возрожденья
• Водят твою собаку.

• Этой весной несмелой
• Громы идут с Балкана.
• В небе, промытом с мылом,
• Словно штандарт над полками,

• Тянется облако НАТО.
• О, генеральское сердце,
• Ты ли читаешь там ноты
• Бешеного концерта?

• Точность бомбометанья
• Зависит от близости тучи.
• Косовских баб метанья
• В гайдучьей хватке паучьей

• Ставят вопрос философский
• О сущности человека.
• Так со времен Софокла
• Ты морщишь усталое веко.

Под оркестр

• Тянутся косовары
• Лентою за кордон.
• Флейточка крысолова,
• Адский аккордеон,

• Сербской стрельбы перкаши,
• НАТО гремящая медь.
• Где вы, райские кущи?
• Выведи, Магомед!

• Март предпоследнего года.
• Боже, Владыка Небес,
• Дай нам плохую погоду,
• Маются ВВС.

• Март предпоследнего года
• Век упустить не горазд.
• Так развлекаются гады,
• Рыская в мокрых горах.

* * *

• В те дни, когда на поле Косова
• Сошлись опять три мрачных царства,
• Вооруженные колоссы,
• Титаны мощи и коварства,

• Он все трусил вокруг и около
• Цветущих вишен, гиацинтов,
• И отдаленной битвы рокоты
• Терялись в радуге и стыни.

Статистика боев

• На фоне зарева Белграда
• Сообщить командованью рад,
• Что тени длинные Эль-Греко
• Проходят ночью сквозь Белград.

• Дома горят, убитых мало.
• Число избранников судьбы
• Сошло до минимума в залу,
• Где ждут подсчета, как столбы.

• По Косово гайдук гуляет.
• Ничто не сдержит гайдука,
• Лишь пляшут цели над углями
• В прицеле верного АК.

• Дома горят, убитых много,
• Но максимум еще далек.
• Дружины Гога и Магога
• Раздуют славный уголек!

• Албанка, жертва геноцида,
• Прольет невинную слезу,
• Но кто, чернее антрацита,
• Торит позорную стезю?

• Гайдук, нажратый водки с салом,
• АВАКС с командой «Гоу-ахэд»
• Или укрытый под вокзалом
• Голубоглазый муджахед?

Из-за туч

• Он подлетает, Чарли Браво!
• Над ним, как мать, летит АВАКС.
• Сквозь тучи виден берег рваный
• И деревень дремучий воск.

• Вот он взмывает по спирали,
• Уходит свечкою в зенит.
• Искус воздушного пирата,
• Как саранча, вокруг звенит.

• Он целит в красных злые танки,
• В посланников белградских бонз,
• Но попадает не в подонков —
• В албанцев, страждущих обоз.

III

Первомай-99

• По Горькой улице – что слаще? —
• Нести вождя зловещий облик,
• Как в дни, когда народ палачил,
• А вместо денег брали воблой.

• Трубит трубач в свою полуду
• Мотив космического марша.
• Сын стукача, привыкший к блуду,
• Нацизм внедряет в букву Маркса.

• Вернулись старые повадки.
• «Всех богачей низринем ниц мы!»
• Как алкоголик жаждет водки,
• Россия тянется к коммунизму.

Нацбол

• В предместье тихого Денвера,
• Забыв про прежний вшивый шик,
• Живет на пенсии велфера
• Национальный большевик.

• Утратив киевскую мову
• И не запомнив сотни слов
• Английского, он внемлет зовам
• Лесных пичуг и воплям сов.

• Но по ночам в кустах иврита
• Грозят Астарта и Ваал,
• В словесный бой сквозь желчь иприта
• России катит мутный вал.

Стёб

• Новое поколение, скажем о нем особо,
• В химической липкой лени взрастило культуру стёба.

• Молодость отдана стёбу, как медицине Живаго.
• Критик, корова-зебу, смотрит поверх жеванья.

• Дугин корит Савенко за атлантизма пороки.
• В рифме стоят советской лагерные бараки.

• Вспомним мы папу-начлага, дух неплохой эпохи.
• Братья, Анпилов, Анчалов, где ваши шашки, папахи?

• Хлеба запасы иссякли, нет в магазинах лимонов,
• Пиво вернулось в ссаки – вот чего хочет Лимонов.

• Хочет он взять Манхэттен, старую квартиру,
• Даму в клубке мохера сделать звездой ОВИРа.

• Негров поднять восстанье против условий тяжких.
• Крутоголовые, встаньте! Сшить себе джинс в обтяжку.

Былинное

• Опять палит по прежней цели команда думских хитрачей,
• а неуклюжий батька Ельцин в Кремле пугает сонм сычей.
• Не лучший Муромец поднялся спасти, спасти народ средь мутных вод.
• Как все, дитя блажной подлянки, один из красных воевод.

• Не часто «солнце Александра» здесь через тучи просквозит
• среди событий календарных российской пакостной возни.
• Измучен Ельцин, как в обкоме: ни в отпуск умотать на Крит,
• ни обратиться в синий камень, ни опуститься в древний крипт.

Ностальгия

• Как Ниццы гость, как Сочи житель,
• Вблизи пенящихся борозд
• Проходит старый сочинитель
• В кожанке «классик-бомбовоз».
• Вздыхает старый сочинитель,
• Он вспоминает свой дебют,
• Варшаву, огоньки, Сочельник,
• Журнальной критики дебош.

• Над атлантическим курортом
• Летит патрульный пеликан.
• Солдат болотистые роты
• Идут под гулкий геликон.

• Недаром отвечает болью
• Воспоминаний балаган:
• Ушедших лиц, пожалуй, больше,
• Чем этот бравый батальон.

Чужак

• Бродит Стас Ваксино, забуревший классик.
• В мире нет вакансий для таких колоссов.

• За окном халява, потная тусовка,
• У дверей легавый, блядь в своей спецовке.

• Гангстер комсомольский, паразит гэбэшный,
• Лапы в страшных кольцах, камушки-орешки.

• Патриоты ражие, либерал – замызган.
• Общество куражится в позах модернизма.

• Родина! Старушки! Бабушки и тети!
• Стас, ты здесь нерусский, неавторитетен.

Перу Дальгорду

• Копенгаген. Издательство «Гюльдендаль».
• Направляюсь за авансом по следам Кьеркегора.
• Все здесь мило душе: позолота, эмаль,
• По которым порою грущу, словно грек по простору.

• Есть соблазн поселиться среди малого языка,
• Средь аптекарей и ювелиров усатых,
• Отказаться от выгод татарского ясака,
• Шепелявого, с треском коры, говорка бесноватых.

• Получив гонорар, на канал выходил Кьеркегор.
• Он телесную немощь свою весьма гордо наследовал.
• Заходил в кабачок, сам себе бормотал под кагор:
• «Бомба, чу, взорвалась, и пожарище следует».

• Королевство датчан, социально-задумчивый рай.
• Вьют грачи вдоль Ютландии вечные гнезда.
• Если скажут народу сему: «Свой удел выбирай!» —
• Он нашьет на свои пиджаки те же желтые звезды.

IV

• О ней мечтал он наяву
• Со школьной парты.
• Глазища круглые совы
• У Клеопатры.

• Вставай, взлетай к нам из глубин,
• Яви нам грезу!
• Просил в просторах голубых
• Плывущий Цезарь.

• Гони змею, молил школяр,
• Беги из ванны!
• Но слышны скрипы корабля
• Октавиана.

• Весь смысл змеи, как ни моли,
• В укусе спрятан.
• Об этом знают муравьи
• И кесарята.

• Изиды вечная звезда
• Горит над школой.
• Гудят в округе поезда
• Трубой Эола.

Город мудрецов

• В сумерках снег освещает усы и плащи,
• Два охотника-хищника вместе идут, Ортега и Гассет.
• В ягдташе у них заяц несчастный предсмертно пищит.
• Бог приходит на помощь к нему и предсмертие гасит.

• Освещает дома отражением снега каток.
• Дети свищут вокруг, отвязав притяжения грузик.
• Вместе с ними скользит городской полицейский Платон,
• Да откалывают фортеля
• Школьные учителя
• Даррида и Маркузе.

• В кабачке запашок – описать не могу!
• Приготовлен для вечера вкусный соус.
• Обещал усладить нас бразильским рагу
• Кулинар по фамилии Леви-Страус.

• Аквавит принесут, и духовно мы с ним воспарим.
• Под зайчатину с перцем воспарим мы телесно.
• Старый Кант запоет ни о чем, словно в доме Пурим,
• И запляшут вокруг огонька молодые кантессы.

Миф и быль

• Телесный ствол, сказал Бердяев,
• Ты не отринешь поспеша:
• Ведь среди жил его бордовых
• В нем вояжирует душа.

• Творя загадку без отгадки,
• Она ушла из мифа в быль,
• Ест с нами пудинг кисло-сладкий,
• И шашлыка кошмарец плотский,
• И в сале сваренные клецки
• И валится в автомобиль.

• Поэт и рыцарь, строгий Данте
• Спустился в прорву, не дыша,
• И встретил плоти мастодонтов,
• В которых страждала душа.
• Спасутся все, сказал Спаситель.
• Но кто ответит за немых,
• Преступных, не прошедших сито,
• Оставшихся для вечных мук?

Из «Ожога»

• Оттепель, март, шестьдесят третий.
• Сборище гадов за стенкой Кремля.
• Там, где гуляли опричников плети,
• Ныне хрущевские речи гремят.

• Всех в порошок! Распаляется боров.
• Мы вам устроим второй Будапешт!
• В хрюканье, в визге заходится свора
• Русских избранников, подлых невежд.

• Вот мы выходим: четыре Андрея,
• Пятеро Васек, бредем из Кремля.
• Видим: несется дружина, дурея,
• С дикими криками: «Взять ее, бля!»

• Сворой загнали беглицу-цыганку.
• Грязь по колено. Машины гудят.
• Ржут прототипы подонков цековских
• С партобилетами на грудях.

Сезон 67-го

• Мой Крым, плебейские гнездовья!
• Шкафы, чуланы – все внаём,
• Но по ночам пророчат совы,
• Что приближается самум.

• Иду от Маши, даль светлеет.
• Гора – как Феникс над золой.
• Там в складке каменной алеет
• Шиповника розарий злой.

• Скалы прибрежной дикий камень
• Набычился, как царь-бизон.
• Вдруг пролетело скрипок пламя,
• Как будто выдохнул Визе.

• С утра мещанство варит яйца,
• Но возникает смел, усат
• В потоке бурных вариаций
• Неисправимый Сарасат!

V

Толстой

• Витают сонмы произволов
• Над поприщем угарных войн.
• На бал в поместье Радзивиллов
• Плывет блистательный конвой.

• Спешит Сперанский обустроить
• Гуманнейший абсолютизм.
• Плывут полки, за роем рои,
• Как будто в бездну мы летим.

• Елена выпьет яд кураре,
• Шепнет: мон шер, прости, спешу.
• Отрезанной ноге Курагин
• Промолвит: больше не спляшу.

• Василий-князь повяжет галстук
• И вдруг поймет: для светских врак
• Один лишь дурачок остался
• Да новая звезда на фрак.

• . . .

• Терзает пневмония старца,
• В бреду он видит строк развал.
• Хаджи-Мурат, герой татарский, —
• Его последний произвол.

VI

«Бродячая собака»

• Серебряный поток, обилие луны.
• Печаль всегда светла. Уныния агентам
• Тут протрубят «О нет!», как в Африке слоны
• Трубят, зайдя по грудь в живительный аргентум.

• Из всех собак одну облюбовал народ,
• Поэт и журналист, комедиантов племя.
• Пускай жандарм ворчит: «Уродливый нарост»,
• Ведь не ему вздувать сценическое пламя.

• Надменный трубадур, сюда явился Блок.
• Глаза его пусты. Он думает о Данте.
• Пришла пора плясать для карнавальных блох,
• Лишь мимолетный жест вы этим блохам дайте.

• Гварнери и тимпан заплещут в унисон,
• Площадку очертит ночного неба калька,
• И пушкинским ногтем потрогает висок
• Корнет, чья боль в виске – вакхическая Ольга.

Художники-картежники

• Кубы электросвета сквозь веток мешковину
• Трамвай проносит с грохотом на Сретенский бульвар,
• А в поднебесье хохоты, там в студии Машкова
• Художники собрались для еженощных свар.
• Бубновые валеты, трефовые семерки
• Всей банде полагалось бы – промеж лопаток туз!

• «А все же Кончаловский, Лентулов и Осмеркин
• Еще не вылезали из маминых рейтуз!
• Еще не поднимали борцовской гири груз!
• У них одна мамаша, толстуха Академия,
• А нам бы расплеваться навеки с ней и вдрызг!
• Мы зачаты, ребята, одним священным семенем,
• Нас всех вскормила млеками волчица или рысь!»
• Так Ларионов буйствует.
• «Мы молодые гении!
• Вперед Наташку выпустим, и нас не разгромят!»
• А на бульварной лавочке их взлетам и агониям
• В усишки ухмыляется марксистский эмигрант.

Револю

• Военный коммунизм. Донашиваем фраки.
• Цилиндры все сданы на балаган,
• В котором футурист рифмует агитвраки,
• Но не рифмуется Дзержинского наган.

• Кронштадт устал от красной камарильи.
• «Начнем, братва, вот-вот растает лед!»
• Но прут по льду карательные рыла,
• Чей аргумент – носатый пулемет.

• В те дни на Лиговке мочалилась мочалка,
• Брахоловка, спасенье диких дней.
• Ахматова, краса, аттическая челка,
• Распродавала там паёк своих сельдей.

• «Она меняет спецпаек на мыло, —
• Докладывал аграновский злодей. —
• Товарищ комиссар, ей мыло мило.
• Начнет с селедок, так и до идей

• Дойдет она, монахиня-харлотка,
• Как тот, кого надысь мы на валу
• Кончали, помните, он драл все глотку…»
• Зевнет Агранов: «C’est une revolu…»

Соседи

• Два Владимыча Владима жили по соседству.
• Оба были нелюдимы, начиная с детства.

• У обоих чин дворянский украшал гербарий,
• Прибавляя тесту пряность; словом, были баре.
• Повзрослев, влюбились оба в бритские ботинки,
• В мягкий твид, усладу сноба, в венских стульев спинки.

• Оба что-то сочиняли в полунощных бденьях.
• Слов волшебных сочлененья приносили деньги.
• Вот один сачком хватает бабок в ярких платьях
• И под лупой совершает нежные распятья.

• А второй, он был не кроток, хмурил морды лепку.
• Слишком часто палец крутит русскую рулетку.
• Несмотря на бездну сходства, пролетели мимо
• Жертвы раннего сиротства, юноши Владимы.

• Встретившись в аду, в раю ли, в чистке ль на вокзале,
• Спросят под «Напареули»: чем вы увлекались?

Магистральная баллада

• В 1921 году на обратном пути из Пятигорска
• Хлебникова посадили в вагон эпилептиков.
• Отщелкав последних семечек горстку,
• Футурист погрузился в своего эпоса летопись.
• Его знаменитая наволочка была при нем.
• Три вши, как всегда, ползли по ней.
• Засунув ее под затылок в естественный проем,
• Он стал клониться к дремоте пользительной.
• В наволочке среди мягких клочков один выпирал,
• Кусок обоев из разбитого особняка.
• Слыша ухом его, Хлебников воспарял
• К запредельным высотам обойного языка.
• Или убойного ясака?
• Или убитого казака?
• Или убогого кизяка?

• Эпилептики молча сидели в купе,
• Восемь адских филоновских синих лиц.
• На поэта смотрели, как смотрит в купель
• Налетевшая стайка свинцовых синиц.
• Этот друг, произносит один, говорят, председатель
• Человечьего шара земного со всеми ресурсами,
• То есть зверь посильней в обстановке предательств,
• Чем главком Ворошил и командующий корпусом.
• Пусть дает нам сто тыщ полноценным рублем,
• Говорит из больных очевиднейший олух,
• А иначе его, зуб даю, порублю.
• Подкормить существо по прозванию Молох.
• В Тихорецкой потащили его по платформе.
• Председателя в лужу, хорошая будет уха!
• Так шутили больные. Голосуй, обеспечивай форум!
• А давай-ка запустим ему под крышу красного петуха!

• Подходил бронепоезд правительства «Красный
• Октябрь».
• На горящих людей в эти минуты внимания
• не обращали.
• Хлебников дергался осетром, из-под жабр
• Керосинчик горячий потек, заполняя все щели.
• «В некоторых условиях классовой борьбы
• Анархия масс может быть полезна», —
• Троцкий строго смотрел на бурленье вокзальной гурьбы.
• Сталин тут же кивнул подхалимски: «Железно!»
• Публика прет, словно коров отпустили на выгон,
• Зенки вылупила, от преданности посинев:
• Троцкий и Сталин в салон-вагоне
• Фотографией на грязной стене!

• К этой стене направлялась колонна,
• Предназначенная на расстрел.
• Губы белых кривились: пролетарская клоунада!
• Пусть убивают, один предел!
• Вдруг один завопил в историческом мареве,
• В мешанине гудков, «варшавянок» и стука копыт:
• «Посмотрите, ведь там футуриста поджаривают!
• Помогите, спасите, ведь не все вы скоты!»

• Восемь эпилептиков испужались
• И в припадках спасительных стали дрожать.
• Велимир был спасен, вызывая большущую женскую жалость,
• И побрел свой маршрут до Санталово продолжать.

• Спецсостав покатил мимо этой фигуры,
• Пулеметы и пушки, бронированные углы.
• Троцкий, встав на предписанные историей котурны,
• Произнес: «Жаль, что Хлебникова до конца не сожгли.
• Он вошел бы в историю как жертва стихии.
• Как трибун он был неучем, как поэт неплох».
• Сталин тут же добавил, под усами хихикая:
• «Наших социалистических эпох».
• Троцкий смотрел свысока на заката пожарище,
• Думал: как сделать, чтобы высшие нравы у нас развивались?
• Во избежание морали этого закавказского товарища
• Мы должны повсеместно внедрять фрейдовский психоанализ.

Утренний диалог

• По Патриаршим идет Булгаков и созерцает без ротозейства
• Знакомых дам, чету бульдогов, Москвы прискорбное
• хозяйство.
• Ему навстречу в берете, с тростью, с улыбочкой,
• но без жеманства
• Идет глава большого треста, промышленник американский.

• «Маэстро, вы сродни Декарту – в высоких сферах с утра
• парите.
• Мы ж до утра играли в карты и назюзюкались «Маргариты».

• «Не соблазняйте, – с улыбкой волчьей сказал Булгаков. —
• Я вижу четко.
• Какую участь вы навлечете, и вас я выведу в виде Черта.

• Поймите, Генри, ведь не для оргий всю пятилетку кладем
• мы рельсы,
• А чтобы кто-то из демиургов сюда приехал и разобрался».

• Дулитл становится чуть посуше. «Давайте, Мишенька,
• сменим галсы,
• А то, вон видите, идет старушка, несет подсолнечное масло».

• Булгаков смотрит на взгляд пришельца. Ну что могу
• я ему ответить?
• Им не понять нас, приезжим Штольцам, обломовщина
• им не светит.

• «Для бочки дегтя не хватит меда, нет больше флангов
• у авангарда.
• Мы собираемся в пирамиду, но рассыпаемся, как в бильярде».

• «Смотрите, Миша, прелестный пёсик! Ах, не забыть:
• сегодня пленум!
• Вопрос решающий для концессий там обсуждают.
• Привет Елене!»

Ты помнишь, товарищ?

• Гражданская война, веселые дела.
• За что воюешь ты, повстанец Самородов?
• За то, чтобы братки взлетали, как Дедал,
• Чтоб каждому братку сады Семирамиды!

• С наганом на бедре и в шляпе belle epoche
• Он гнал баржу в Дербент, агитстихи звенели.
• Есть сладкий порошок, но нет, увы, сапог.
• Давай мне пулемет, отправимся в Энзели.

• Тридцатые года. Распухшая щека.
• Смердит Осовьяхим под гульфиком кумира.
• Пора уже туда, где не найдет чека
• Ни наших трубок дым, ни грезы Велимира.

• Скучнейший большевизм. Наш карнавал иссяк.
• За что ты воевал, повстанец малохольный?
• За то, чтоб пошляки жевали свой кусок,
• За индекс валовой, за пытки Мейерхольду?

VII

• Лес молодой листвы,
• Пристанищ голубиных,
• Прародина лисы,
• Продольные глубины.

• Нырнуть в себя зовет,
• Клубясь, зеленый хлопок.
• Приветствуя совят,
• Там пролетает хупу.

• Несется бурундук,
• Философ-буратино.
• Столетье – ерунда!
• В мгновенье все причины.

• Могучий тихий стон
• Над лесом возникает.
• Проходит авион
• На Даллас из Китая.

Малютки

• Господь сидел, держа ошую
• Малюток-ангелов состав.
• Малютки, не крутите шеи!
• Сказал он им, слегка привстав.

• Сегодня вас держу ошую
• Из всех бесчисленных князей,
• Чтобы сказать: вас воплощаю
• Я в человеческих друзей.

• Ступайте к людям и смиряйте
• Их неожиданный недуг.
• Пусть станут все самаритяне,
• Кто белорус, а кто индус.

• И ангелы, забыв скрижали,
• К Земле помчались с высоты,
• Затявкали и завизжали,
• И закрутились их хвосты.

Сюжет

• Студентка стройная, с ослиным личиком —
• Воспоминания на диво живы —
• С двумя упругими под майкой мячиками
• Звалась на кампусе Лоло Бриджидой.

• Походка лодочкой, а жест кошаческий,
• А кудри черные, как волны ваксы.
• Пока вы в сессиях своих ишачите,
• Она скрывается в ночи Фэрфакса.

• Ему за сорок, профессор лирики,
• Атлет и сноб, женатый трижды.
• Устав от чтения Рембо и Рильке.
• Все чаще думает о снах Бриджиды.

• Супруга мрачная, как Салтычиха,
• Подозревает плейбоя в страсти
• И обвиняет всю школу чохом
• Как ненавистный источник стресса.

• Лоло хохочет. Хохочет нервно.
• И обращается к Казимиру:
• Забудь про глупую супруге верность
• Во имя прихоти, во имя моря!

• Не в силах вынести таких уколов,
• Он на квадратике парусины
• Рисует пламенный треугольник
• И исчезает в своей России.

Во ржи

• Хвалу заморской медицине
• Поют усталые уста.
• Она вам даст гормон бесценный,
• Ввинтит титановый сустав.

• Успехи нашей медицины —
• Цивилизации ядро.
• Оливковые херувимы
• Над бренной мистикой мудрят.

• Быть может, путь от праха к духу
• Осуществляет весь наш род,
• Сквозь биогниль туда, где сухо,
• И где цветет души наряд.

• Ну а пока гудим, в чем дали,
• Неимоверная братва,
• В своих телесных причиндалах
• Во ржи, поблизости, у рва.

Рэро

• Вот бродячие грузины
• Из ансамбля «Рэро».
• Родина им пригрозила
• Пытками, расстрелом.

• Что за пытки? Рог бараний
• С золотой виною.
• Виноградник Гурджаани
• Полнится войною.

• Что за казни, Мнемозина?
• Блюдо с потрохами.
• Для расстрела две корзины
• С грецкими грехами.

Wild Turkey

• Как эпизод картин Ван-Дейка,
• Как призрак из забытых царств,
• Слетает дикая индейка,
• И в небе царствует Моцарт.

• Она гуляет по газону,
• Что так пленительно упруг,
• И принимает круассаны
• Из грешных человечьих рук.

• Забыв про День благодаренья,
• Когда счастливый пилигрим
• Жрал индюшатину с вареньем,
• Она курлычет филигрань.

• Как дама важного эскорта,
• Она несет букет лица.
• Так иногда приносят куры
• Подобья райского яйца.

• Но если кто-то возалкает
• Ее на блюде, сбоку ямс,
• Она мгновенно улетает
• В край недоступных Фудзиям.

Часть XI

Пегас Пикассо

Отчего мне все-таки хочется написать что-то о Пикассо, то есть придумать что-то о нем? Вернее, прочувствовать всю эту пикассонию – всеми десятью пальцами по всем пикассам? Потому, быть может, что всякий, даже мимолетный, взгляд на него сродни мощному подъему коня Пегаса? Может быть, оттого, что долгое всматривание в него, прогулка вдоль него с увеличительным стеклом в глазу сродни полной перезарядке твоего словесного аккумулятора? Вплоть до того, что к концу галереи появляется прежняя упругость в дряхлеющем заду.