Сажайте, и вырастет

Пацанва засуетилась. Мастер произвела несколько экономных разминочных движений плечами и тазом, а затем побежала, громко шелестя непромокаемым спортивным костюмом. Двое старших – устремились в кильватер. Новички поспешили следом.

Помчались весело, болтая на ходу, беззлобно переругиваясь, прокашливаясь, сплевывая в сугробы. Но очень скоро притихли, шумно задышали, крепче заработали ногами. Девушка-мастер взяла хороший темп.

Первый отрезок пути – самый тяжелый. Потому что первый. Еще: путь ведет через городские улицы, по узкому тротуару. Надо не только выдерживать скорость, но и лавировать меж пешеходами. Хорошо, что они, заслышав позади себя слитный топот многих быстрых ног, сами догадывались уступить дорогу. Кроме того, зимние тротуары – скользкие; зазеваешься – упадешь, растянешь мышцу, в итоге – отстанешь. А отставать никто не хотел.

Маленький фабричный город зимним вечером мается и колобродит. Тяжко вздыхающие, пропахшие сивухой дядьки собираются у винных магазинов. Молодежь, одетая по последней моде – валенки, телогрейки, яркие шарфы и шапочки-«петушки»,– ищет приключений в теплых подъездах, в очередях за билетами в кино. Скрипящие стылые автобусы везут из одного пустого продовольственного магазина в другой пустой продовольственный магазин бледных, широколицых женщин в серых и черных одеждах.

А мы бежали мимо их пустой, бледной, серой жизни: плотная группа усердно сопящих, окутанных клубами пара мальчишек. Быстрые и сильные спортсмены. С такими лучше не связываться. Такие не станут отираться подле винного прилавка. Такие считают ниже своего достоинства сидеть часами на ступеньках парадного, расходуя молодость на пустую болтовню.

Мы бежали, суровые, задыхались – и уважали себя за целеустремленность и силу воли.

Конечно, я мчался не к олимпийским наградам. Медали, лавровые венки и пьедесталы почета не прельщали тринадцатилетнее сердце. Вообще, было очевидно, что дорога в большой спорт для меня практически закрыта. В моем возрасте серьезную спортивную карьеру начинать поздновато. Это мне уже объяснили.

Полгода назад мои родители переехали сюда, в подмосковный город-спутник, из деревни. Как и мечталось, я немедленно устремился в ледовый дворец, в хоккейную школу. Коньки и клюшки были моей страстью. Но тощий подросток с худыми плечами и узкой грудью астматика не приглянулся тренеру, а главное – не подошел по возрасту. Набирали восьми-, девятилетних. Прочие отбраковывались.

Я не расстроился. Мои папа и мама выбрали для жительства особенный город. Построенный сразу после революции по прямому приказу высших вождей, он имел на сто тысяч жителей – три полноценных стадиона, два плавательных бассейна и десяток отдельно стоящих спортивных залов. А еще – два огромных завода, где производили весьма хитрую продукцию; о ней не говорили вслух даже у пивных ларьков. Очевидно, партия и правительство решили снизить общий уровень болтливости горожан именно с помощью усиленно насаждаемой физической культуры. Процветали секции бокса, борьбы, футбола и хоккея, волейбола и баскетбола, атлетики – как легкой, так и тяжелой, и плавания – как обычного, так и синхронного.

Я выбрал свой вид спорта без труда. Велогонки! Что может быть прекраснее, чем упоительный полет вдоль асфальтовой ленты, на сверкающей гоночной машинке, в яркой майке с нашитыми сзади карманчиками, куда можно воткнуть бутылку воды и запасную камеру для колеса?

Кто бы мог подумать, что страсть к поездкам на двухколесном друге обернется изнурительными, сквозь ветер и снег, десятикилометровыми кроссами. Однако я не привык сдаваться без боя. Совсем как тот пухлощекий пионер из заставки к киножурналу «Хочу Все Знать».

Извилистый, с виражами и частой сменой ног, путь через город закончился поворотом на огибавшее окраину шоссе. Предстояло пробежать еще три километра по твердому, удобному асфальту, затем свернуть на проселок, ведущий в дачное хозяйство, лесом продвинуться еще на километр, затем развернуться, подождать отставших – и пройти дистанцию в обратном направлении.

О том, что ожидало меня впереди, я не думал. Иначе – лучше сразу остановиться, вернуться в раздевалку, забрать вещи – и к чертям отчислиться из секции. Покинуть славные ряды олимпийских резервистов. Зачем думать? Надо просто бежать. Совершать ритмичные вдохи и выдохи, работать телом, переставлять ноги. Нехитрая наука.

На асфальте девушка-мастер и двое старших с удовольствием прибавили, но новички держались стойко; никто не выбыл из пелетона. Под бодрые гудки проезжающих мимо редких грузовиков пешие велосипедисты мчались горячими живыми ядрами. В чернильной темноте – а где и когда в этой стране освещались окраины провинциальных городов? – мелькали только светлые подошвы бегущих.