Иосиф Сталин. Начало

Я увидел, что эта моя речь произвела впечатление. Теперь он очень хотел мне поверить… чтобы не быть расстрелянным. Моя идея придавала его капитуляции весьма благородный облик. И, добивая его, я сказал:

— Вас желает видеть один из бывших ваших знакомцев, а ныне вождь большевистского ОГПУ товарищ Менжинский.

— Это хитрейший подлец, — заметил он, — но большевики и вправду надолго, если он связался с ними.

После нескольких дней подобных разговоров он явно начал соглашаться.

И тогда я повез его домой к Менжинскому.

В квартире, обставленной ценной мебелью, мы втроем отлично отобедали. После обеда скрюченный Менжинский читал вслух Омара Хайама. Играл Моцарта. И в перерывах между чтением и игрой, как бы советуясь с Якушевым будто со сподвижником (великое доверие!), продумывал (давно придуманный) план. Наконец план был готов.

Якушев предстанет на Западе главой некоей мощнейшей монархической организации, которая успешно готовит переворот в России. У организации — свои люди уже повсюду и даже есть «окно» на границе, которое они контролируют… Короче, повторил все, рассказанное Кобе.

— А если я соглашусь, но за границей, как говорится, «дам деру»? — спросил Якушев Менжинского.

— Вряди ли, вы человек чести. Ну а если все-таки… тогда он вас тотчас убьет, — кивнул на меня Менжинский. — Он все время будет незримо с вами, как и другие наши люди. — И вдруг произнес как-то грубо, панибратски: — Ну что, согласен, ваше превосходительство? Или все-таки желаешь пулю? — И засмеялся.

И Якушев согласился. Я был в нем уверен. Я знавал таких людей. Коли дал слово — сдержит.

Я доложил Кобе о согласии Якушева.

— Что ж, пусть поработает, — сказал Коба, выслушав мой отчет. — Мы их потом всех, как говорил Ильич, «чик-чик — и отрежем!».

Смерть Кобы, рождение Сталина

1923 год — это рубеж в жизни Кобы… Мог ли кто-нибудь представить даже во сне, что Коба, верная тень Ленина, «левая нога Ленина», посмеет воевать с самим Лениным?

События развивались стремительно.

Началось с того, что к оправившемуся после удара Ильичу пожаловали Троцкий и Каменев. Эти, мягко говоря, ненавидевшие друг друга вожди на сей раз были единодушны. После разговора с ними Ленин понял: у любимой жены, то бишь у ЕГО партии, оказался любовник. Партия ему изменила. И с кем? С его тенью! С его холуем! С полуграмотным азиатом! Его партия управляется Кобой!

Ильич пришел в такую ярость, что пришлось вызывать врачей.

Великий боец Ленин тотчас начал войну против Кобы. И не выдержал напряжения ненависти. Инсульт раскроил мозг. Те, кто видел в те дни Ильича, рассказывали с ужасом, что он не просто лишился речи — великий Вождь, мозг партии впал в детство! Его отвезли в Горки — Политбюро решило укрыть его от любопытных.

История улыбалась: царь сделал тайной болезнь наследника престола. Теперь мы сделали тайной болезнь хозяина большевистского престола…

По предложению заботливого Кобы Пленум ЦК принял решение «об абсолютном покое больного Ленина». Охранять покой Вождя партии должен был конечно же Генеральный секретарь партии. Но, зная новое отношение Ильича к Кобе, ему об этом заботливо не сказали.

Все эти события произошли в мое отсутствие, я был тогда в Берлине.

Тотчас после моего приезда пошли слухи: произошло чудо — к Ленину вернулись речь и разум.

Едва выздоровев, он начал часто… встречаться с Троцким. Когда не встречались — переписывались. Письма носила Крупская. Оба легендарных вождя явно объединялись.

Вскоре я был вызван в кабинет Кобы. Точнее, в комнату для секретарей перед кабинетом. Прежде здесь бывало пустовато. Теперь толпилось множество людей — провинциальные секретари, руководители ОГПУ, люди из Коминтерна. Через два часа, не менее, подошла моя очередь.

Коба стоял у стола с трубкой в руках.

— Ты, конечно, уже слышал наши сплетни. Чешем языками, а враги слушают, ухмыляются, ищут лазейки! Кто бы мог подумать — Ильич воюет с товарищем Сталиным! Чем ему не угодил товарищ Сталин? Разве не товарищ Сталин пахал на него всю жизнь? Разве не товарищу Сталину он поручил создать партию, послушную Вождю товарищу Ленину? Разве не товарищ Сталин выполнил все, что хотел он? В чем товарищ Сталин провинился?.. Ну что молчишь?

— Может, тебе объясниться с ним?

— С кем? Это ведь нынче не Ленин. Был великий Ильич! Ошибся, не великий, а величайший! Таких, как Ленин, возможно, было трое-четверо во всей истории человечества! Но тот гений ушел от нас. После последнего удара от него осталось воспоминание. Кусочек еще не съеденного болезнью мозга… Может ли товарищ Сталин относиться серьезно к настроениям «останков Ильича»? Когда Вождь был Лениным, он любил товарища Сталина. Во всем доверял Сталину. Когда после первого удара он восстановился, кого тотчас вызвал? Сталина! И Сталину открылся. Оказывается, он припер к стенке врачей. Он умел это делать. И хотя врачи ему до конца не сказали правду, он ее почувствовал. Ильич признался тогда товарищу Сталину: «Новый удар может последовать в любую минуту, мне надо поторопиться. Жить инвалидом — не для меня. Вы должны мне помочь — мне нужен яд…» Но товарищ Сталин его спас. Ответил Ильичу: «Ваша просьба понятна, но совсем не своевременна. Ваше положение, как говорят врачи, резко улучшилось». Вижу, Ильич заметно повеселел, но все-таки спросил: «Не лукавите?» — «Когда же вы видели, чтобы Сталин лукавил? Сталин грубоват, может, жесток порой, но Сталин правдив». И Ильич успокоился. Вот они — факты. И ты… рассказывай о них. А то мерзавцы болтают о какой-то борьбе Ленина с его другом товарищем Сталиным. Рассказывай смелее и, главное, почаще…