Скажи изюм

– Вот здесь, Макс, вам нужно отсидеться.

Что делать-то мне, взмолился Огородников, молиться, что ли?… Он брал Раскладушкина за сильную белую руку. Вадим, не сразу уходи!

– Молитесь, если хотите, – сказал Раскладушкин и положил руку на голову Огородникову. – А не хотите, не молитесь. Увы, мне надо идти…

Огородникова снова стали продирать приступы рыданий. Ой, подожди, дружок, не оставляй! Видишь, огромное истечение влаги из глаз началось у меня. Бесповоротное излияние слезы.

– Это, пожалуй, хорошо, – сказал Раскладушкин. – Из всех человеческих влаг слеза, как говорят, ближе всего к корням души. То есть слеза, как иные тут считают, входит в состав мирового океана. Речь идет, по мнению определенных кругов, не об океане бурь и борьбы, а об океане греха и горя.

С этими словами он снял руку с головы Огородникова и удалился. Слышно было, как он закладывает снаружи чеку и навешивает замок. Огородников закрыл мокрое лицо ладонями и позволил слезе бурно катиться меж пальцев в сопровождении пузырьков, вызванных одновременным исходом слюны и сопли. Он молился с дикостью, присущей всякому человеку, получившему советское воспитание.

• Господь Создатель, Более Правый,
• и ты, Блаженный Николай,
• провижу я, как встанут травы
• над нашим пеплом и золой.

• Ловил я мимолетный образ
• и в этом, грешный, был ретив
• и не заметил, что обобран
• размахом рук, рычаньем ртов,
• полетом ног, сдвиженъем чресел.
• Увидев все, слетел с рессор,
• как будто с бочек Красной Пресни
• скатился сбитый комиссар.

• Господи, правда ли, что в прохождении звездных путей
• скрыт и проход в зазвездность?
• Милостивый, поделись секретом темных пространств!
• Место, которое мы здесь называем Россией,
• нечто существенней, чем геологический шлак?

• Детские вечера,
• лепет сиреневых душ,
• но принимать пора
• таинств свирепых душ.

• Юности тихий мед,
• запахи крымских слив…
• время шагнуть вперед
• в грозных теорий слив.

• Вечный птенячий писк,
• краткий слоновий рев.
• Время… монах Франциск
• Тащится через ров.

• Господи, просвети, где разместимся с друзьями в сонме далеких душ?
• Все эти комбинации, именуемые поколениями, правда ли не случайны?
• Господи милостивый, единый в трех образах Отца, Сына и Духа Святого,
• вспомни о малых своих посреди материализма!
• Не дай предстать, Милосерд, перед Твоим отсутствием!
• Господи, чудо яви и посрами атеизм!

II

К тому времени, когда Вадим Раскладушкин покинул часовню Святого Николая, в округе было уже темно. Неподалеку по стенам и низким крышам бараков проплывали фары сыскного автомобиля. Раскладушкин вышел на завиток шоссе и поднял руку. Сыскная тут же остановилась. Подбросишь до электрички, Володя? Об чем разговор, садись, Вадим!

Сканщин в машине был один. Он ехал медленно и сокрушенно мотал головой, явно хотелось человеку чем-то важным с попутчиком поделиться. Прямо беда, Вадим, всякую надежду уже потерял найти Огорода, а найти надо, живым или мертвым.

– Зачем он тебе, Володя? – поинтересовался Раскладушкин.

Хорошее любопытство какое-то светится в глазах у этого недюжинного юноши. Повестку, Вадим, мне надо ему вручить на допрос по делу Жеребятникова. Матерого врага недавно взяли.

Вот какая странная жестикуляция. Пальцы пианиста берут наше ухо и перебирают его, будто это листок капусты. По телу проходит освежающий жар.

– Там у вас злодеяние готовится, Володя.

Разве? Какая-то все-таки формулировка, прости, Вадим, ненаучная. Там у нас акция проводится с одобрения вышестоящих «желез». Палец пианиста – вот как раз такие участвуют в выколачивании сонаты «Апассионаты», этой, по словам великого Ленина, «нечеловеческой музыки», лезет в глубину ушной раковины и извлекает на конце ногтя плотный клубень слежавшейся серы. Вот и «дорогая» вчерась говорили: вам нужно прочищать сокровенные места, капитан! Согласен, пользу такого дела под вопрос не поставишь. По-новому задрожала слуховая мембрана, резко усилился, процесс насыщения кислородом клеток гемоглобина, о которых немало было сказано хороших слов в средней школе.