Скажи изюм

– Октябрь?!

– Декабрь!

Эта немудрящая шуточка была у них долгие годы вроде пароля.

– Откуда?

– От верблюда! Слушай, Максуха, я звоню тебе сейчас, потому что только вчера еще был там.

– Где? – не без простительной тупости спросил Ого.

– Дома! – рявкнул Октябрь.

– Понятно, – сказал Ого, хотя не сразу и сообразил, что под словом «дом» братишка имеет в виду СССР. Не сообразил он в тот момент и того, что Октябрь никогда не стал бы ему звонить за границей, не случись чего-то экстраординарного. Более всего озадачила Максима ситуация, при которой происходил этот телефонный разговор. Вот так получается ситуация. Он глядел сверху на блуждающую улыбку Марджи и ее разбросанные по подушке волосы. Ну и ситуация, в самом деле, так была развита мысль о ситуации. Ну и ситуация, вот так ситуация, какая, однако, получается ситуация, ситуэйшн… Диковатое слово «ситуэйшн» вызвало еще какое-то дополнительное, отчасти даже и излишнее движение полка. Мисс Янг закусила губку.

– Какие у тебя планы? – спросил Октябрь. Простите, любезный братец, что за неуместные вопросы.

Ах да, вы, наверное, тоже прослышали о «невозвращенстве»? Рилэкс, как сказала бы моя любимая Марджори, у нас есть дела поважнее. Марджори в этот момент сделала то, чего он страстно возжелал, – положила ему руки на бедра, на торчащие подвздошья и слегка сжала. О, грасиас, сеньорита!

– Завтра, – сказал он, – домой, – сказал он, – лечу, – сказал он.

– А зачем? – странновато прозвучал голос полубрата.

– Как зачем? Дел много накопилось. – Он нежно погладил ее грудки. – Скоро выставка будет…

– Там у тебя ничего больше не будет, – сказал Октябрь Петрович. – Понял меня? Ничего!

– О, грасиа, грасиа, грасиа, сеньор, – вдруг забормотала совсем не похожая на испанку золотистая мисс Янг.

Откуда, позвольте, выплыла эта испанщина, ведь я же не вслух благодарил, ведь про себя же…

– Что ты молчишь? – спросил Октябрь грозно.

– Слушаю тебя, – просипел он, почти уже на пределе.

– Я все сказал! – рявкнул Октябрь. – Теперь я тебя слушаю!

– Не знаю, что сказать. – Ого стал склоняться и трогать губами ее губы.

– Я вижу, ты там все-таки гребешься, – прорычал Октябрь. – Позвонить тебе завтра?

– Завтра… поздно… в Москву… Москву… – Ого бросил трубку на пол, обхватил плечи Марджори обеими руками и стал втираться в нее. С полу донесся далекий крик полубрата:

– Ты не должен возвращаться в Москву!

V

…Прошло не менее получаса, прежде, чем Марджори Янг удалось освободиться. Такого она прежде и во сне не видала. Он извергался раз за разом, не менее семи раз, причем количество всякий раз, поражая ее, переходило в качество. Такова Россия, такова диалектика. Девушка дрожала. Ах, почему у меня нет с собой фотокамеры, запечатлеть вот это! Даже освободив ее, Ого, вернее, его тело продолжало функционировать. Каждые четыре-пять минут все вздымалось и выбрасывало то, что уже, видимо, не в силах было сдержать. Хозяин тела, полностью прекратив сопротивление, лежал на спине, закрыв руками глаза, видимо, чтобы не видеть происходящего вокруг позора – залитых и уже засыхающих простыней, испохабленного ковра, изумленно отскакивающую и пытающуюся спасти свою одежду и обувь девушку, и далее – по всем траекториям, вплоть до телевизора, где дырка для забрасывания двадцатипятицентовых монет была уже забита прямым попаданием. Позор немыслимого опустошения нарастал до того, пока не лопнул, уступив место глуповатой, но, кажется, спасительной иронии. Попробуйте вызвать «скорую помощь», дарлинг! Как им объяснить? Ну, скажите просто, что у человека бунт сливочного аппарата или еще проще – кризис диалектики…

Атлантика

I

Атлантику иной раз называют Биг Дринк, то есть Большая Выпивка, и это для нас, быть может, хороший повод сделать паузу в повествовании. В кресле четырехсотместного самолета подвесим над Атлантикой одного из наших героев…

По началу, по замыслу, между прочим, отнюдь не главного, ибо главным героем полагали мы лишь благородную неопознанную музу Фотографии, но постепенно вылезшего, можно сказать, пропершего в главные герои в силу то ли долговязого роста, то ли нахальства, то ли благородного большевистского происхождения, а может быть, и просто в силу того, что выпало на его долю.

…Итак, наденем ему на голову наушники для прослушивания звукового трака кинофильма «Загадка» и шести музыкальных программ, идущих из подлокотника, оставим его микроскопически ползущим против вращения Земли, т.е. в восточную сторону, и немного порезонерствуем.