В одно дыхание

Колбасьев.

«Попейте, — говорят, — солдатики. — Так мы им в этот жбанчик помочились».

Гашек, «Швейк».

«У Карла всегда так уютно, — говорит один из гостей, пытаясь напоить пивом рояль».

Ремарк, «Черный обелиск».

Цитаты были приведены явно вольно. Некоторые даже слегка перевраны. Уж Чехова и Зощенко я помнил.

Но зачем они владельцу книжки? Эрудиция начетчика? Остроумие бездельника, отлакированное псевдообразованностью? Реплики на все случаи жизни? Блеск пустой головы? Конечно, цитирование с умным видом может заменить в общении и ум, и образованность…

И тут же наткнулся на раздел, близкий к моим размышлениям:

«И находились даже горячие умы, предрекавшие рассвет искусств под присмотром квартальных надзирателей».

Салтыков-Щедрин, «История одн. города».

«Проклинаю чернильницу и чернильницы мать!»

Саша Черный.

«Мосье Левитан, почему бы вам не нарисовать на этом лугу коровку?»

Паустовский, «Левитан».

Объявили регистрацию на мой рейс. Оценив толпу с чемоданами, я взял свой портфельчик и пошел к справочному: пусть объявят о пропаже. У стеклянной будочки толпилось человека четыре, и я, не отпускаемый любопытством, листал через пятое на десятое:

«Если б другие не были дураками — мы были бы ими».

В. Блейк.

«Говнюк ты, братец, — печально сказал полковник. — Как же ты можешь мне, своему командиру, такие вещи говорить?»

Серафимович, «Железный поток».

«Ничего я ему на это не сказал, а только ответил».

Зощенко.

Страничка 22 вдруг касалась как бы национального вопроса:

«Его фамилия Вернер, но он русский».

Лермонтов, «Герой нашего времени».

«А наша кошка тоже еврей?»

Кассиль, «Кондуит и Швамбрания».

«Меняю одну национальность на две судимости».

Хохма.

Я приблизился к окошечку, взглянул на длинную еще очередь у стойки регистрации — и, отшагнув и уступая место следующему за мной, полистал еще. В конце значились какие-то искалеченные, переиначенные поговорки:

«Любишь кататься — и катись на фиг».

«Чем дальше в лес — тем боже мой!»

«Что посмеешь — то и пожмешь».

Последняя страница мелко исписана фразами из анекдотов — все как один бородатые, подобные видимо тем, за какие янки при дворе короля Артура повесил сэра Дэнейди-шутника.

«Массовик во-от с таким затейником!»

«Чего тут думать? трясти надо!»

Переделанные строки песен:

«Мадам, уже падают дятлы».

«Вы слыхали, как дают дрозда?»

«Лица желтые над городом кружатся».

Это уже походило на неостроумное глумление. Я протянул книжку милой девочке в окошечке справочного и объяснил просьбу.

— Найдена записная книжка черного цвета с цитатами! Гражданина, потерявшего, просят…

Я чуть поодаль ждал с любопытством — подойдет ли владелец? Каков он?

Объявили окончание регистрации. Я поглядывал на часы и табло.

В голове застряли несколько бессвязных цитат:

«Жирные, здоровые люди нужны в Гватемале».

О. Генри, «Короли и капуста».

«И Вилли, и Билли давно позабыли, когда собирали такой урожай».

Высоцкий, «Алиса в стране чудес».

«Поле чудес в стране дураков».

Мюзикл «Буратино».

«И тут Эдди Марсала пукнул на всю церковь. Молодец Эдди!»

Сэлинджер, «Над пропастью во ржи».

«Стоит посадить обезьяну в клетку, как она воображает себя птицей».

журн. «Крокодил».

«Не все то лебедь, что над водой торчит».